Он перекрыл дверь рукой, чтобы я не могла захлопнуть ее прямо перед его носом.

— А я обязана отвечать на все твои вопросы?

— Испугалась?

— Повтори. Что конкретно ты хотел узнать?

— Правда или действие?

Серьезно? Неужели он помнит, как именно мы познакомились…

Я выбираю правду.

— Почему ты никому не сказала о своем приезде? — с его губ пропадает улыбка.

— Не хотела столкнуться с равнодушием.

Быстро отвечаю и закрываю дверь, пользуясь замешательством Влада.

Мне нечего добавить к тому, что я уже сказала.

Утро начинается с оповещения из банка.

Мою карту заблокировали из-за какой-то подозрительной активности, и теперь мне нужно подойти в отделение, чтобы написать заявление. Только вот проблема в том, что до разблокировки все деньги на ней будут заморожены.

Я специально перевела все скудные оставшиеся средства в местное отделение, чтобы не платить огромные комиссии. У меня, конечно, осталась какая-то наличка, но эта смешная сумма была на проезд и какие-то незначительные покупки вроде жвачки.

А заявление рассматривают в течение десяти рабочих дней.

Милая девушка в белой рубашке заверила меня, что о решении комиссии можно не беспокоиться — оно будет принято в мою пользу. Но мне ведь надо на что-то жить эти две недели. Я не смогу растянуть пачку мюсли на четырнадцать дней, даже при условии, что я мало ем.

Хотя бы можно не бояться, что меня выкинут из квартиры. Я все-таки заплатила за два месяца вперед — крыша над головой на это время у меня точно есть.

Придется идти сдаваться маме. Какими бы ни были отношения между нами, я — ее дочь. Да и те крохи, которые я попрошу в долг на пару недель, явно не ударят по ее кошельку. У нее теперь свой медицинский центр, моя мама — деловая женщина с собственным бизнесом, которым она успешно управляет.

Я боюсь звонить и сообщать маме о своем возвращении, так что решаю сразу поехать в их с Федором Николаевичем дом. Рассчитываю на то, что сегодня воскресенье, и я смогу застать их в домашней дружественной атмосфере.

Покупаю тортик на последнее, не могу я вот так нагло заявиться с пустыми руками.

Здесь почти ничего не поменялось. Те же качели, та же начищенная плитка под ногами. Единственное, что сразу бросается в глаза — детский уголок с горкой, песочницей и ярко разрисованным домиком.

Неосознанно накрываю ладонью свой живот. Дыхание перехватывает. В висках начинает болезненно стучать, когда я думаю о…

Нельзя.

Мне нельзя впускать эти воспоминания в себя.

Звоню в дверь, натягиваю приветливую улыбку, двумя ладонями обхватывая коробку с тортом. Пытаюсь унять волнение в кончиках пальцев.

Либо моя мама перестаралась с косметическими процедурами, либо у нее совершенно отсутствуют эмоции при виде меня.

— Привет, мам, — я неловко обнимаю ее, не чувствую рук на своей спине. Она остается безучастной. — Как дела?

— Были хорошо… — тянет задумчиво, окидывает меня внимательным взглядом. — Что ты здесь делаешь, Марта?

— Ты не рада меня видеть? — спрашиваю прямо, прячу тортик, потому что она уж очень презрительно смотрит на него.

— Ну почему сразу не рада? Я просто не ожидала.

— Впустишь?

— Только не шуми. Федя прилег отдохнуть. Всю ночь уснуть не мог — в последнее время бессонница совсем его одолела. Если бы ты позвонила заранее, я бы, конечно, тебе об этом сообщила. Ну, раз ты уже здесь… — мама делает шаг в сторону, я проскальзываю внутрь дома, сбрасываю свои удобные разношенные кроссовки, меняя их на гостевые тапочки.

Символично.

А где он? Мой настоящий дом с моими тапочками.

— Так зачем ты приехала в Россию, дочь? У тебя ведь карьера, я читала пару статей, которые ты мне отправляла. На остальное времени не нашлось, у меня столько дел постоянно в клинике. С одним договорись, второму позвони…