Серьёзно? Она собралась на собеседование?

Останавливаю машину рядом с ней и опускаю стекло с пассажирской стороны.

Глаза Миллер расширяются от удивления.

Улыбаюсь ей:

— Такси прибыло, Незнакомка.

Она сглатывает, берёт себя в руки и идёт к задней дверце. Открывает её.

— Серьёзно? — не верю я своим глазам.

Девчонка укладывает на сидение чехол со скрипкой и сужает на меня свои тёмные глаза:

— Пассажиры такси обычно ездят на заднем сидении, но также за такси нужно платить. Потому я не стану играть в эту игру, как ты мог подумать.

— Умно, — тихо смеюсь я.

Миллер захлопывает дверцу и через пару мгновений забирается на переднее сидение. В глаза не смотрит. Пальцы дрожат, пока она возится с ремнём безопасности. Затем она сцепляет их в замок на коленях и смотрит прямо перед собой.

Выглядит такой маленькой в этом огромном кресле.

Я отвожу от неё глаза и плавно выруливаю машину на дорогу. Рассуждаю вслух:

— Знаешь, я всерьёз считал, что по возвращению с колледжа не узнаю собственный дом. Почему ты не захотела жить с отцом, Незнакомка?

— Ты думал, что я стану в нём что-то менять? — слышится в её голосе удивление. — Ты считаешь, что я настолько наглая?

— Нет. Я считаю, что мама и Крис делали бы всё возможное, чтобы тебе угодить.

— Зачем им это?

— Чтобы понравиться тебе, — дергаю я одним плечом.

— А они хотят... мне понравиться?

— Разумеется, — киваю я, сворачивая на перекраске налево. — Ты дочь Криса — член его семьи.

Девчонка молчит, и я бросаю на неё быстрый взгляд — обдумывает мои слова. Кажется, до сих пор она этого не понимала.

— Не обижай их по возможности, — негромко прошу я.

Миллер едва заметно вздрагивает и по ощущениям вглядывается в мой профиль. Через минуту откашливается и произносит:

— Хорошо.

— Итак, ты играешь на скрипке, — возвращаюсь я к беззаботному тону. — И хочешь учиться в Джонс-колледж. Знала, что и я там учусь?

— Знала.

— На архитектурном.

— О, теперь ясно, — тихо замечает она.

Я смотрю на неё:

— Что именно?

Она смотрит в ответ и скромно улыбается:

— То, откуда взялся два года назад этот факультет.

Я смеюсь:

— Говорю же, они готовы на всё, чтобы тебе понравиться.

Миллер тоже смеётся, но как-то сдержано. Или наигранно. Волнуется из-за того, что я сказал?

Я снова смотрю на неё, она ловит мой взгляд и румянится, тут же отворачиваясь к окну.

Забавная.

Тем временем, мы въезжаем в район Голливуд и начинаем петлять по узким улочкам, вверх по холму. Я задумываюсь о том, что здесь всё равно просторнее, чем там, где живёт дочь Криса.

— Так ты теперь живёшь совсем одна? В той квартире, которая вместится в одну нашу гостиную?

— Нет. Я живу... с подругой.

— Почему?

— Так дешевле.

— То есть ты работаешь и платишь за жильё тогда, когда могла бы беззаботно жить в доме отца?

Замечаю, как её пальцы сжимаются в кулаки, а затем она упрямо заявляет:

— Я не стану нахлебницей. Я могу позаботиться о себе сама.

— Гордая?

— Самостоятельная!

— Не рано? — выруливаю я машину на Грейс-авеню. — Тебе всего восемнадцать.

— Чего ты о меня хочешь, Дэвис? — начинает злиться девчонка. — Чтобы я без зазрений совести раскатывала на дорогущей тачке по Лос-Анжелесу, совсем как ты?

— Зазрения совести? — останавливаю я машину перед воротами и всматриваюсь в раскрасневшееся лицо Миллер. — При чём здесь совесть, Незнакомка?

Когда люди злятся, они не контролируют то, что говорят, и можно узнать много чего интересного. Как, например, сейчас.

Девчонка, кстати, понимает, что ляпнула лишнего. Отворачивается и пытается выровнять дыхание. Мы въезжаем в гараж, когда она наконец мне отвечает. Едва слышно, себе под нос: