В дверь постучали. Карен отперла её: ввалился Джозеф, за ним вошёл мистер Фарнхэм. С рук Джозефа спрыгнул великолепный рыжий персидский кот и тут же принялся обнюхивать все углы. Карен и мистер Фарнхэм сообща затянули все болты на двери. Затем он бросил взгляд на жену и сказал:

– Джозеф! Помоги мне дотянуть болты!

– Есть, сэр!

К ним подошёл Дьюк.

– Ну как, посудина заклёпана, шкипер?

– Да, осталась только скользящая дверь. Она запирается специальной рукояткой.

– Ну что ж, как запрёте, прошу к столу, – и Дьюк указал на разложенные карты.

Отец уставился на него в изумлении.

– Дьюк, ты что же, всерьёз предлагаешь доиграть партию, в то время как на нас собираются напасть?

– Серьёзен на все четыреста долларов. А ещё одна сотня продолжает утверждать, что нас вообще не атакуют. Через полчаса тревога будет отменена, и в завтрашних газетах появятся сообщения, что радарные станции были сбиты с толку северным сиянием. Ну как, будешь играть? Или сдаёшь партию?

– М-м-м… Мой партнёр сыграет за меня. Я занят.

– Ты не будешь потом оспаривать её проигрыш?

– Конечно, нет.

Барбара обнаружила, что она сидит за столом. У неё было такое чувство, что всё это происходит во сне. Она взяла карты своего партнёра и взглянула на них.

– Твоё слово, Карен.

– О, чёрт! – сказала в сердцах Карен и сходила с тройки треф. Дьюк задумчиво рассматривал свои карты.

– С чего бы сходить? – пробормотал он в нерешительности.

– С чего хотите, – отозвалась Барбара. – Мне всё равно, я буду играть на обоих руках в открытую.

– Может быть, вам лучше этого не делать?

– Нет, я решила твёрдо. – И она открыла карты.

Дьюк взглянул на них.

– Всё ясно… – сказал он. – Не убирайте их, отцу тоже будет интересно посмотреть. – Он что-то прикинул в уме. – Здесь примерно двадцать четыре очка. Отец!

– Да, сынок?

– Я тут выписываю чек на четыре сотни и ещё девяносто два доллара, и пусть это будет мне уроком.

– Нет никакой необходимости…

Свет погас, пол вздрогнул под ногами. Барбара почувствовала, как что-то странно сдавило ей грудь. Она попыталась встать, но не смогла устоять на ногах. Казалось, что вокруг них с рёвом носятся поезда подземки, а пол стал напоминать палубу корабля, попавшего в свирепый шторм.

– Отец!

– Я здесь, Дьюк. Ты не повредился?

– Не знаю. Но чек мне теперь придётся выписывать уже на пятьсот девяносто два доллара!

Подземные толчки продолжались. Сквозь не стихающий ни на мгновение рёв Барбара услышала, как мистер Фарнхэм усмехнулся и сказал:

– Забудем об этом. Доллар только что перестал существовать.

– Хьюберт! Хьюберт! Где ты? – послышался пронзительный голос миссис Фарнхэм. – Ну прекрати же это!

– Иду, дорогая. – Тонкий луч фонарика прорезал тьму и двинулся по направлению к койкам. Барбара подняла голову и с трудом разобрала, что это хозяин дома на четвереньках, держа фонарик в зубах, пробирается к супруге. Найдя койку, он принялся успокаивать жену, и вскоре её крики стихли.

– Карен!

– Да, папа?

– Ты в порядке?

– Да, только ушиблась немного. Мой стул опрокинулся.

– Прекрасно. Тогда включи аварийное освещение. Только не вставай. Передвигайся ползком. Я посвечу тебе фонариком. Потом возьми аптечку и… ох-х! Джозеф!

– Да, сэр?

– Ты цел?

– Всё в порядке, босс.

– Позови-ка своего лохматого Фальстафа. А то он вспрыгнул на меня.

– Это он просто хочет выразить своё расположение к вам.

– Да-да. Но мне не хотелось бы, чтобы он выражал его в то время, когда я делаю укол. Позови его.

– Сию секунду. Док, ко мне! Док! Док! Нà рыбку!

Через некоторое время грохот стих, пол под ногами перестал качаться, миссис Фарнхэм, получив дозу снотворного, безмятежно спала, в первом отсеке тускло светили две небольшие лампочки, и мистер Фарнхэм принялся изучать последствия тряски.