Никогда еще так быстро не бегала! И казалось мне, что давно уже должна я вблизи лекарни быть, да только впереди виднелся беспросветный, черный лес, и только деревья ровно в шаге от меня как бы выныривали из темноты. А я едва успевала обегать их, уворачиваться от столкновения. 

    В горле пересохло, а сердце стучало где-то высоко, и стук этот болью отзывался в груди! Дыхания не хватало - казалось, не воздух ловлю открытым ртом, а сам огонь!

     - Стой, все равно поймаем!

    Окрик раздался близко, и я тут же быстрее побежала бы, смогла бы еще ускориться, еще немного сил собрать, да только зацепилась за корень какой-то и полетела кубарем на землю, так больно ударясь спиной, что криком своим, наверное, даже раненых в лекарне разбудив. 

    И один кто-то, большой, сильный, горой тут же навалился сверху, вышибая остатки воздуха из моего тела, с таким трудом вдыхаемые мною сейчас. 

    - Поймал! Значит, я первый!

   - Тресни ее, чтобы еще раз удрать не посмела!

   - Давай быстрее, я тоже хочу!

    Видно мне их не было, да и рассматривать я не могла - бородатый пытался целовать, тыча своей бородой в рот. А рука его, грубая, жесткая, резко и быстро задирала платье! 

    - Прошу, не надо! Отпусти, пожалуйста! Не-е-т! - слезы сами бежали по лицу, хоть я и не хотела этого, хоть и скрипела зубами, силясь освободить зажатые и поднятые вверх, над головой, руки. 

    - Глупая! Тебе понравится, - вдруг зачем-то зашептал на ухо насильник. - Ты будь со мной поласковее, так я этим двоим не позволю подойти! У меня оружие есть, смогу тебя защитить. А они свои мечи и ножи у костра побросали. Со мной будешь.

      Отчего-то на секунду подумалось мне, что все - закончилась моя жизнь, что вот сейчас случится такое, после чего ни к чему ей будет продолжаться! И так мне жаль себя стало, так до ужаса захотелось вернуться в сегодняшнее утро, туда, где я с братом рядом у очага сидела, что я, сама не понимая зачем, вдруг ему сказала тихо, так, чтобы другие не услышали:

     - Ладно. С тобой буду. Ты мне больше всех понравился. Только не могу так - на виду у других. Нетронутая я. 

    И он, уже оголившийся, уже упершийся своей горячей твердой плотью  в мой живот, вдруг замер и на секунду отпустил мои руки. 

     В голове билась одна-единственная мысль: "Где его оружие?" Наитием каким-то, подсознательным пониманием самой сути происходящего, я решила, что именно нужно сейчас делать. Провела ладонями по его лицу, еле сдерживая отвращение, спустилась на плечи - оглаживая, сжимая и разжимая пальцы на тугих мускулах. Зашептала, зажмурившись, сгорая от стыда:

     - Ты сильный такой! Ласковый... Как зовут-то тебя? 

    Чуть поотдаль, где двое других своей очереди дожидались, раздались смешки:

    - Ярополк, быстрее давай там!

    - Подожди, у них там с разговорами!

    - Я тоже с разговорами хочу!

    - А я без! А-то еще девка замуж уговорит взять!

    Захохотали на весь лес, но не приблизились, остались на месте. А тот, кого они называли Ярополком не остановился, как я просила, но по-другому, нежнее, осторожнее стал гладить и целовать меня. Задыхаясь от ужаса, еле соображая от брезгливого ощущения его бесстыжих прикосновений там, между ног, которые были раскинуты широко по обе стороны от мужика, я только одну мысль и могла удерживать в голове: "Где-то же оружие у него!" 

     И мне казалось, того, что задумал, не сделал он потому еще, что очень нравилась смелость моя! А более всего, что я сама в ответ обнимаю, глажу его спину. Поэтому, когда моя рука сползла ниже к его животу, к бедрам его, туда, где была развязана веревка, поддерживающая нижнюю часть одежды воина, он замер и плоть его уперлась мне между ног.