Он слушал, а я рассказывала. Все, что было в моей жизни с Бреславом связано. И плакала, в рубаху Дана лицом уткнувшись. А он по волосам гладил, шептал слова какие-то, уверял, что все хорошо будет! Я так и заснула, спокойно, ни о чем не волнуясь, словно в коконе, в руках его, на плечо положив голову. И снилось мне, будто в красном, расшитом бисером сарафане, хожу я по лугу ромашковому, будто венки из белоснежных крупных цветков плету. И хоть не вижу, но точно знаю, что во-он там, за стогом свежего, сладко пахнущего сена, ждет меня кто-то. И сердце мое замирало от счастья, и я с каждым шагом ближе, ближе подбиралась. Тихо, чтобы не услышал меня раньше времени, обходила вокруг копну, и вдруг сзади меня обхватывал кто-то и шептал на ухо:

     - Где же ты раньше была, милая? Почему не встретились мы тогда, когда все возможно еще было?

     Как от толчка, в одно дыхание, открыла глаза, просыпаясь. И первое, что услышала - страшный стон того, кто держал меня. В ту же секунду все произошедшее вспомнила. Началось! 

     Мы с Даном сидели на земле. Точнее, он - на земле, а я на коленях его, все также к груди прижатая. В нерешительности в трех шагах стояли остальные. Коней и близко нигде видно не было - разбежались или их пастись отпустили?

    Только оглядев все вокруг, как бы отдаляя плохое, насколько возможно это было, медленно перевела взгляд на Дана. И отшатнулась, отпрянула в ужасе! 

     Красивое мужественное лицо его было покрыто волчьей шерстью, глаза крепко зажмурены, нос удлинился, то и дело искажались, растягивались в жуткой улыбке губы, обнажая крепкие белые длинные клыки!

     - Дан, отпусти девушку! Не ровен час, покалечишь ее! - Горан протягивал руку, чтобы вытащить меня из накрепко стиснутых рук, но коснуться друга своего не решался. - Дан, послушай меня! Отпусти! Потом сам себя винить будешь!

     Но он стонал и хрипел, обдавая мое лицо жарким дыханием. Сердце мое колотилось так быстро, что, наверное, Дан хорошо мог его слышать. Но помимо страха перед ним, перед тем ужасным и неизвестным, что сейчас из себя представлял этот несчастный человек, вдруг во мне проснулась жалость, такая болезненная, такая резкая, что я обхватила ладонями его лицо и зашептала, прямо в оскаленные зубы:

     - Дан, миленький, потерпи! Нам ведь совсем немного осталось! Час-другой пути и будем на месте. Магда поможет, она, знаешь какая сильная! - и хоть почти ничего не знала об этом человеке, но все же, как ребенка малого, его уговаривала. - Я верю, что ты очень хороший, ты добрый, ты ласковый. Ты сильный! Очень сильный! Потерпи! Может, если ты постараешься, то сумеешь его держать внутри, не выпускать наружу. 

    Я шептала и видела, как покрывается бисеринками пота его лоб, как прямо на глазах укорачивается и исчезает шерсть, как черты лица становятся прежними - человеческими. И вот уже с болью и усталостью смотрят на меня его карие глаза: 

     - Не уходи только...

11. 11. Данияр.

Из последних сил, будто держал на вытянутых руках неимоверной тяжести камень, я шел за ней. Перед глазами словно пелена была. Слышал за спиной, как ловят лошадей мои воины, как переговариваются взволнованно, но стараются держаться подальше. Я шел и понимал, ЧТО из себя сейчас представляю. Мне страшно было предстать перед девушкой этой таким! Почему, почему так несправедливо устроена жизнь? Ведь у меня было все - красивая внешность, богатство и власть. У меня было все, а казалось, что это - мелочи жизни, так и должно быть.

Я слишком высоко ценил себя самого, верил в свою красоту неземную - девки дворовые готовы были драться (да что там, и дрались порой!) за сомнительное право провести ночь с княжичем! И, если уж честно, то не только простые девки... Только не трогало это моего сердца. Наоборот, смеялся над своей удачливостью! Вот она - расплата! Настигла голубчика!