Моя угроза, судя по всему, действует и Дедерик, скрипнув зубами, разворачивается и выходит. Дверь кабинета громко хлопает, а я устало плюхаюсь обратно в кресло. Чует мое сердце, этот чешуйчатый и правда мне основательно еще подгадит.

28. Глава 28

Только вот думать о гаде Дедерике и переживать у меня совершенно нет времени. Позаботившись о том, чтоб управляющий, наивно рассчитывавший оставить у себя злополучные тридцать семь золотых, все же их вернул, быстро переодеваюсь в мужской костюм, с помощью Одилы превращаюсь в парня и спешу в село.

Урожай меня несказанно радует, семя анарта созревает в два раза быстрее, чем его земного собрата, и его уже вполне можно молотить.

Несколько дней проходит в безостановочной работе. Обмолоченные стебли приходится вымачивать. Волокна крепко приклеены к толстой коре пектином и без этого никак их не достать. Неделю наш анарт находиться в деревянных клетях в речке. Иногда мы его достаем, ворошим и вновь замачиваем. Потом еще хорошенько сушим на солнце, чтоб нитки выходили белоснежными и красивыми.

Все от мала до велика выполняют посильную работу. А ее довольно таки много. Сначала размоченные стебли нужно основательно так помять, чтобы повредить жёсткую кору, потрепать, потом вытянуть и, наконец, вычесать. 

В нашем мире из-за тяжелой обработки как раз-таки лен и уступил свои позиции хлопку, а последующая за этим промышленная революция с новыми изобретениями и вовсе удешевила заморский продукт.

Но в Мизелье пока хлопок все еще дорог. Затраты на транспортировку велики, и если у меня получится добыть дешевое местное сырье, которое по качеству не будет уступать завезенному из теплых краев, Сильб и Сильбавер озолотится, да и сама казна в королевстве пополнится, ведь мы исправно платим налог.

Я вижу, как селяне верят в меня и с каждым днем ответственность, которую невольно я возложила на свои плечи давит все сильнее и сильнее. Сегодня последний день, когда мы чешем анарт. На третий раз вычесывая длинные пушистые волокна наконец-то получается извлечь тот самый заветный гладенький и мягкий. Из такого именно вычеса и выходит тончайшее белое полотно. 

– Это последняя партия, – ко мне подходит довольный староста.

Анарта получилось много, мы едва управились в срок. И если бы не некоторые отличия анарта от льна, то боюсь, наша песенка была бы спета. Все же местное растение и созревало быстрее, и размачивалось лучше, и в обработке было не настолько тяжёлым. А пух получился тоньше и белее самого льна. 

– Чудесно, – улыбаюсь в ответ с гордостью осматривая тюки с вычесанным снежно-белым анартом. Для его хранения мы определили кладовую в доме, и теперь она к нашему глубокому удовлетворению полностью полна. – Осталось запустить наш станок.

Метр Жимс сдержанно кивает, вертя в руках небольшой пучок ровницы.

– Он немного тверже, чем хлопковый, - задумчиво изрекает мужчина потирая между пальце пушистую нитку.

– Да, все верно. На нем еще немного пектина осталось, – в волнении принимаюсь дергать себя за мочку уха. С недавних пор я заметила в себе эту отвратительную привычку, но справится с ней пока не могла. – Будем надеяться, что он нам не помешает.

А пока в комнату волокут первый тюк я с неким благоговением снимаю рядно с прядильного станка. Мне и страшно, и волнительно. 

– Ну, – рядом замирает Вестор. – В добрый путь…

При чем последняя его фраза отчего-то звучит немного вопросительно. Скорее всего и мудрый староста, несмотря на свой дар, переживает. 

У меня все внутри буквально екает от нетерпения, пока я с помощью старосты заряжаю прядильную машину первой партией ровницы.