– Но я тут при чем? – пожимаю плечами. – Я наоборот помочь хочу.

– Так как же иначе? – поворачивается ко мне Вестор. – Людские маги наслали на драконов лихорадку Адиллы, желая ослабить наши ряды и захватить северные земли. Вы-то, конечно, ни в чем не виноваты. Но для них в вашем образе соединились все люди нашей Мизельи, и их ненависть теперь имеет не мифический размытый образ, а целиком конкретный объект. Это пройдет, дайте им время… Они поймут… Поймут, какая вы на самом деле, – горячо объясняет староста.

– Но вы ведь по-другому ко мне относитесь. Почему? – непонимающе качаю головой.

Чувства жителей Сильба становятся понятными. Но обиды это совершенно не умаляет.

– Может, потому, что знаю какой разрушающей может быть ненависть... – прищурившись, отвечает мужчина. – А может, потому, что семьи у меня нет, и я совершенно никого не потерял... Или оттого, что меня самого миновала сия хворь, и я по-прежнему умею летать...

– По-прежнему, – невольно вырывается у меня.

Вместо того, чтобы становится понятнее, ситуация все более запутывается.

– Да, я один из немногих, кого болезнь совершенно не затрагивает, – меряет он меня изучающим взглядом. – Как и наш герцог. Таких драконов не больше десяти процентов, остальные же цепляют заразу моментально. Умирает большинство. А тот мизер, который преодолевает лихорадку, навсегда теряет способность к превращению.

– То есть? Подождите, это что получается, драконы больше не драконы?

Волосы на голове становятся дыбом. Я конечно ни капли не дракон, но потерять свою вторую ипостась, потерять часть себя... это воистину ужасно.

– Так получается, да… В Сильбе остался один лишь я, меняющий ипостась. 

– Простите, – виновато прячу глаза, как будто, и сама приложила руку к этой гадской болезни. 

Знать, что твои сородичи могли такое сотворить очень неприятно. Нет, головой я понимала, что война, драконы, люди, кто-то прав, а кто-то виноват. Но всегда есть две стороны, две правды. 

– Было бы намного легче, если б вы были мужчиной, – внезапно говорит Вестор. – У нас не принято подчиняться женщинам… Возможно, у людей иначе, но не тут, не в Ньелокаре.

– Была б я мужчиной, меня бы герцог замуж не взял… И меня бы тут не было, – тихо прыскаю, представив удручающую картину, в которой венец решил бы померять парень. 

– Верно, – хмыкает староста. – Но вы тут, и я уверен, что нам всем необычайно повезло. 

Вскидываю голову и серьезно смотрю на собеседника.

– Я не знаю, будет ли толк от моей задумки, – чистосердечно, признаюсь. – Я очень надеюсь… но не знаю. В моем ми… в том месте, откуда я родом – буквально в последний момент отдергиваю себя и продолжаю дальше. – Есть похожее растение, и из него делают ткань… 

Сердце в груди гулко стучит. Даже не замечаю, что в волнении стискиваю ткань своего простецкого серого платья, которое я специально надела для работы в поле.

– Все будет хорошо, юная герцогиня, – внезапно гладит меня по волосам мужчина. – Не переживайте. Делайте, что должны, что подсказывает вам сердце. Оно не обманет.

– Откуда вы знаете? – чуть ли не всхлипываю.

То напряжение, в котором я нахожусь последние дни буквально рвется наружу.

– Боги наградили меня даром видящих, – многозначительно улыбается немолодой дракон. – Слабым… Но все же… 

– Даром видящих, – непонимающе шепчу.

– Да, именно им, – поднимается на ноги староста. Потихоньку начинают возвращаться с обеда работники, и я понимаю, что уже пора приступать к сборке. – И все-таки очень жаль, что вы не мужчина, – снова повторяет Вестор…

А я еще долго смотрю на удаляющуюся спину странного дракона.