Двухстворчатую дверь в конце коридора он открыл ключом, толкнул створку. Открылась она бесшумно. И тут же мягко вспыхнули свечи.

– Управляют ими голосом.

Комната была красивой. Огромная двуспальная кровать под балдахином по центру. В которой сегодня буду спать одна. Впрочем, печали по этому поводу я не ощущала. Если муженек так и не объявится до того момента, как мы с Изой поменяемся местами – буду только рада.

– Здесь свой водопровод и ванная комната.

Великолепно! Уж не начала ли жизнь налаживаться стоило уйти из нее драгоценному братцу – никак он несчастье приносил.

Оставшись в одиночестве, я скинула одежду, поменяв на ночную. Сил не было даже думать. Сдается мне, сегодня буду спать как убитая и без успокоительного зелья.

Так и вышло.

15. Интерлюдия

Он беззвучно поднялся по лестнице, тенью скользнул по длинному коридору и замер у самой дальней комнаты, вслушиваясь. Темнота полнилась тихими голосками, они пробирались под кожу, вызывая зуд. Им важно быть услышанными, поведать о своей боли, об удавке, что держит, не отпуская. Он обещал им, что поможет. Обязательно поможет, просто нужно время. Но они не понимают, что это такое – позабыли за столетия не-жизни. И приходят снова и снова. И молят. Молят.

Ладонь касается замочной скважины, и он шепчет:

– Открой.

Бесшумно открывается дверь. Зачем ключ, когда дом слушается тебя. Дом любит своего хозяина.

Поглощает звук шагов мягкий ковер. Едва ощутимо прогибается под тяжестью его тела кровать. Он садится на самый краешек и смотрит, жадно впитывает взглядом каждую черту.

Девушка безмятежно спит, разметались по подушки всполохи волос. Он касается пряди и осторожно убирает со щеки, словно невзначай касаясь бархата кожи. Взгляд скользит по хрупкой шее и молочно-белому плечику. 

– Ты прекрасна…

Дрожат длинные ресницы, а пухлые губы трогает улыбка. Лучик лунного свет рисует на ее лице узоры, он прогоняет его движением руки. Тьма становится гуще. 

Как жаль… Но она лишняя здесь.

– Я не хочу причинять тебе вред, – от раскаяния голос дрожит. – Но, если это будет необходимо… Прости, Изабелла.

Он уходит так же беззвучно – всего лишь одна тень из множества, что населяют этот дом.