Я продолжала быстро подниматься по лестнице.

- Лиса, держи перила, упадешь со ступеней ещё раз, больше тебя от работы никто не освободит. - Ещё одна сестра крикнула мне в спину..

Ей я, обернувшись, просто показала язык. Я не так и часто здесь падала, и от работы меня освобождали только символически. Вместо обрезки деревьев в саду поручили перебирать крупу к обеду. А на всю обитель там этой крупы было целое ведро. Если не больше.

Сворачивая с лестницы в нужную сторону коридора, я случайно сбила монахиню, сестру Анну:

- Ой, прости, - ее я сбивала в первый раз, так что сильно обидеться она не должна была.

Сестра и не обиделась слишком сильно. Она укоризненно покачала головой и окинула меня пристальным взглядом. Отругать меня за мою поспешность и невнимательность она не могла, просто потому, что уже неделю хранила безмолвие. Но у сестры Анны был дар: у нее получалось устыдить меня одним только взглядом. Потом, шлепнув меня по рукам, сестра заставила выпустить сжатую в кулаках ткань рясы, и ноги мои снова были скрыты. Затем монахиня ткнула меня пальцем в лоб, и мне пришлось подравнять платок и спрятать несколько выбившихся волосинок.

Кивнув мне, но совсем не одобрительно, монахиня развернула меня спиной к себе и шлепнула ниже спины. И со всех сторон раздались одобрительные возгласы:

- Так ей и надо!

- Сестра Анна, и за меня ее шлепни. Да посильнее!

- Лиса давно заслужила!

- Скачет, аки горная коза, всех с пути сшибает.

Я развернулась к сестре Анне и, обиженно сжав губы, захлопала ресницами. Били меня, конечно, не в серьез и совсем не больно, да и все остальные монахини не были злобными провокаторами.

Сестра Анна, выслушав все прилетевшие ей советы и пожелания, снова посмотрела на меня и виновато пожала плечами. А я погромче всхлипнула, чтоб услышали как можно больше сестер.

- Лиса и вправду плачет?

- Сестра Анна, по что девоньку обидела?

- Лисонька, не реви!

От прилетевших мне слов поддержки мои губы невольно расплылась в довольной улыбке. А сестра Анна снова укоризненно покачала головой, но протянув руки, обняла меня и погладила по затылку. А потом очень меня удивила, чмокнув в щеку.

Потом монахиня обошла меня и стала спускаться по лестнице, а я снова заскакала в сторону кабинета настоятельницы. И летящие мне в спину реплики монахинь меня уже только подстегивали. Появилось чувство, что меня ждут крутые измения в жизни.

Я тихо постучала в дверь и слегка ее приоткрыла. Но вошла только после того, как настоятельница сама мне позволила переступить порог ее кабинета.

В маленькой комнате, более чем наполовину занятой столом, помимо самой настоятельницы, меня ждали ещё два человека. Сухой старик в темном сюртуке стоял незаметно у самой двери. А эффектная полноватая женщина средних лет сидела на стуле. Хоть одета она была в чёрное неброское закрытое платье, это женщина, безусловно, была очень богата. Сама ткань ее одежды буквально кричала, какая она удобная, нежная и, поэтому, очень дорогая. На женщине была надета также шляпка с вуалью, и я завистливо вздохнула. Этот кусочек шифона ее вуали стоил, наверняка, дороже всего моего мешковатого платья.

- Это она? - После моего неуклюжего поклона спросила гостья у настоятельницы.

С кивком настоятельница проговорила:

- Она самая, графиня. Ее зовут Алиса. Она сирота и находится здесь, замаливая свой грех.

- Выглядит она старше девятнадцати лет. - Вообще-то, полных девятнадцати лет мне ещё не было. Но я не стала делать замечание богатой гостье. Я в этом монастыре стала очень терпимой к чужим ошибках.