– Ты боишься. Я чувствую твой страх, ангелочек. Он ползёт по моему животу. Я ощущаю на губах его горьковато-терпкий вкус… или не совсем страх? Это я тоже чувствую.

– Хватит! – резко отпрянула Николь от протянутой к ней руки.

Он рассмеялся, и смех его на этот раз был как мягчайший мех, даже пух, скользящий по коже.

– Не издевайся надо мной!» Мне нужны ответы на вопросы, которые я столько лет боялась задать. Ты же единственный, к кому я могу обратиться. И ты обещал помочь, – почти с отчаянием произнесла она.

– Я не издеваюсь. Просто я – это я. Такова моя природа.

Николь отступила ещё на пару шагов назад.

Инкуб усмехнулся краешками губ:

– Ты хочешь меня, маленькая сестрёнка.

– Хочу? Нет!

– Такие, как я, это ощущаем кожей.

– Не знаю, что ты ощущаешь, но меня ситуация напрягает и смущает. А когда я напрягаюсь и смущаюсь, то я злюсь. Ты… ты ведёшь себя странно, словно заигрываешь со мной. Пытаешься очаровать. Надеюсь, хоть гламор не используешь

– Использую. Заигрываю. И пытаюсь очаровать. Я инкуб. Использование, заигрывание и очарование такие свойственны мне, как огню привычка жечь, а воде – течь.

– Но вы же мой брат!

– И – что? У людей не принято флиртовать с родными братьями, не говоря уже о большем – знаю. Но мы с тобой не люди.

– Это ты – не человек.

– Ты сказала, что пришла за тем, чтобы узнать, каково это – быть суккубом. Но как иначе я смогу показать тебе это? Чтобы узнать что-то новое и почувствовать, его следует пережить. Рано или поздно твоя вторая сущность заявит о себе. Ты права, что заранее готовишься к этому. И права в том, что я могу помочь. Только позволь мне сделать это.

Глаза Клода были большими и глубокими, как океан. Смертоносно-прекрасными. Затягивающими, как омут до такой степени, что в коленках ощущалась слабость и дрожь.

– Позволить? Каким образом?! Лишиться девственности с родным братом?.. Это – не обсуждается. Другие предложения будут?

– Когда просишь о помощи, маленькая сестрёнка, лучше избегать требовательного тона. Ведь не я пришёл к тебе с просьбой? Ты – ко мне.

– Прости. Прости, я просто расстроена, растерянна. Я не хотела никого обидеть, но когда я пугаюсь…

– Ты злишься, помню. Хорошо. Твои извинения приняты. Раз для тебя это так важно, ангелочек, твоя девственность останется при тебе. Хотя, говоря по правде, лишись ты её со мной или с кем-то мне подобным, для твоего человека было бы лучше. При инициации мы почти всегда убиваем, если речь идёт о простых смертных.

– Что я почувствую? – дрогнувшим голосом спросила Николь.

Бровь Клода вновь удивлённо изогнулась, выражая вопрос и, одновременно, сарказм:

– Я не знаю, что чувствуют женщины во время коитуса. Вопреки человеческим сказкам, свой пол мы не меняем.

Николь вспыхнула от смущения, но продолжала держаться делового тона:

– Я говорю о метафизической стороне вопроса. Что я почувствую, как пробуждённый суккуб?

– Голод. Ты почувствуешь очень сильный голод. Это чувство будет расти, станет всеобъемлющим, трудноуправляемым. Как правило, новички с ним не справляются. Потребуется время, чтобы научиться самоконтролю.

– Значит, мой первый партнёр обречён?

– Ну, чисто теоретически мы можем прерывать процесс питания. Но проблема в том, что теории – это теория, а вот на практике я о таком не слышал.

– Как это происходит – как мы убиваем людей?

– Ты выпиваешь жизненную энергию. Человек умирает.

– Как это – выпиваешь?.. Я не понимаю! Как можно выпить то, чего нельзя увидеть? Это же не кровь, не вино, не вода?

– Опять упираемся в тоже, что и четверть часа назад – как я могу рассказать тебе о том, о чём у тебя нет даже понятия? Но могу показать.