Сейчас здесь было тихо, а в центре, на залитом кровью ковре лежала…

— Мама! Мамочка! — Делия, мокрая от пота, металась по постели, задыхаясь. — Мама!

— Госпожа, госпожа, проснитесь! — испуганный голос служанки ворвался в ее сознание, вырывая из кошмара.

Делия распахнула глаза и уставилась в склонившееся над ней перепуганное лицо служанки.

— Госпожа, вы так кричали во сне.

— Дай воды, — прохрипела Делия, приходя в себя и переводя дыхание. С трудом встала с постели, вышла на балкон и оперлась на перила, бездумно глядя в сад.

Солнце садилось, опускаясь за край широкой морской глади и окрашивая белоснежные стены дворца в красно-золотой цвет. Ночные птицы уже пробовали свои голоса, тренькая в густых тенях вечернего сада. Зажмурившись, Делия подставила лицо прохладному вечернему ветерку: «Не надо было мне ложиться спать под вечер. Знаю же, что ничего хорошего из этого не выйдет», — она прикрыла глаза, чувствуя, как отголоски кошмарного сна все еще отдаются в сердце тупой болью.

Служанка принесла воду и с поклоном сообщила:

— Приходили от госпожи Дильфари. Она просит вас зайти к ней.

— Лорх Сатур прилетел час назад, — добавила девушка, и сердце Делии в смятении сжалось.

Она быстро обмылась в бассейне, смывая пот, покрывавший тело. Долго смотрела в зеркало, настраивая себя на спокойствие, и постепенно ужас прошлого растворился, ушел из ее глаз. Затем надела новую ярко-голубую тунику и отправилась в покои Дильфари.

— Делия, прилетел лорх Сатур и принес известие, что завтра мой сын будет здесь с новой женщиной. Гарем должен быть пуст к завтрашнему утру. Осталась одна ты.

Дильфари с удовольствием глотнула чай из тонкой драгоценной чашки, привезенной из дальних краев континента Вальда, где жил странный народ китины. У них была необычная внешность, непонятные обычаи и жили они очень изолированно. Китины и делали эту посуду — изумительно красивую, тонкую, с полупрозрачными стенками, в которой горячие напитки почти не остывали, а холодные не нагревались. Стоила она баснословно дорого: чашка с блюдцем могла обойтись в стоимость лошади. Король Гердин недавно подарил Дильфари целый сервиз, показав тем самым, что она по-прежнему его любимая женщина и подкрепив ее уверенность в себе, начавшую таять под грузом возраста и увядающей красоты.

Королеву беспокоила неизвестная женщина, которую должен был принести сын. Такого никогда не было, чтобы ради простой наложницы освобождали гарем. Это делалось очень редко и только ради жены королевской крови. Сама Дильфари все годы с Гердином прожила в окружении других его женщин, и ей даже не приходило в голову требовать от него верности: гарем был неотъемлемой частью жизни мужчин-драконов в островном королевстве.

То, что происходило сейчас, ломало многовековые устои, и королева не собиралась сидеть сложа руки. Ее авторитет королевы был непререкаем, и уступать кому-либо свое привилегированное место у Дильфари не было никакого желания.

Про новую наложницу уже ходили всевозможные слухи, и королеве казалось, что все во дворце шепчутся за ее спиной, уверенные, что матери наследника придется подвинуться на троне.

— Три девушки из гарема остаются во дворце моими служанками. А что решила ты, Делия?

Гостья медлила с ответом, и королева нахмурилась: у нее были свои планы на бывшую фаворитку, ей нужно, чтобы Делия оставалась во дворце.

— Делия, прежде чем ты ответишь, вспомни, что я всегда была добра к тебе. Меня устраивали твои отношения с моим сыном, и я бы хотела, чтобы все так и оставалось. Не знаю, какой дорогой пойдет будущее, но я полагала тебя той, кто предан мне.