Это поняли Богдалов и Голицын. Последний не стал тратить время на попытку приказать кугорожам защитить их. Природная магия энерго-стратегов так не работает. Уле однозначно не обманул, сказав, что создания Валда-каль не причинят ему вреда. Понятно, что не сделают этого и с мордовником – растением-спутником, растущим в теле самого древа. Попытка приказать кугорожам уничтожить кровожадный цветок может просто вывести из строя медальон. Родион толкнул Александра Николаевича к площадке портала:

– Уходим! Всем прикрыть нас!

На стекле панели управления светилось поле символов, и Голицын быстро набрал выходной код в свой дом в Петербурге. Над площадкой пришло в движение железное кольцо, но Богдалов ещё стоял, глядя на Мокшанского, сидевшего с женой на руках на полу.

Схватка шла, несколько человек прикрывали уход магистров. А насквозь через уже мёртвые тела, лежавшие повсюду, продолжали прорастать побеги мордовника, раскрываясь чёрными бутонами-шипами. Весь древесный зал покрылся страшным цветущим ковром. Но Родион так и стоял, глядя на Равжанну.

– Богдалов! – крикнул Александр Николаевич. – Какой бестии вы стоите?!

– Секунду! – ответил Родион.

Ведьма произносила слова на мордовском, и за её спиной – в арке, ведущей в обитель, стволы наклонённых ив смыкались кронами, закрывая проход. Равжанна изолировала горницу от обители Валда-каль энерго-физическими вратами. Её заклинание формировало мощные древесные створки, которые закрывались наглухо прямо сейчас. Заколдованный мордовник и врата больше не позволят никому войти сюда. И сейчас ничего с этим не сделать.

Богдалов побежал к Голицыну. Тот нажал на панели символ запуска отправки, и оба заскочили на площадку. Столб света немедленно поглотил их и погас, а в горнице обители, наконец, наступила тишина.

Больше никто не кричал, не рвалась плоть, не мелькали вспышки рунабров и не свистели лезвия, рассекающие воздух. Кугорожи стояли неподвижно, по щиколотки утопая в крови. Но она быстро впитывалась в пол. Погружались в него и останки тел, вместе с проросшими сквозь них побегами и чёрными цветами мордовника.

По щекам Равжанны пролегли древесные бороздки, кожа на её лице твердела, обращаясь в плоть дерева, и чёрные волосы светлели.

– Моя любимая варга, – прошептал Уле, – моя ведьма…

– Я иду к Валда-каль, – Равжанна дарила мужу улыбку. – Теперь я всегда буду здесь, свет мой. Ты знаешь всё, что должен знать о магии великого древа. Оно всегда поможет тебе… даже без семечка…

Слёзы Уле капали на щёки жены:

– Я должен был защитить нас, не ты…

– Прости, свет мой, прости…

Улыбка осталась на губах Равжанны, когда блеск в её глазах… угас.

В тишине древесного зала внезапно взвился столб света, и с площадки портала разлетелись серые перья. Несколько инен-армунов и вирень-тувов со старейшиной Бажутом появились в горнице обители. Кичай, увидев князя, шагнул к нему и замер на этом шаге. Как и все.

Бажут ринулся к Уле, но, не дойдя до него, опустился на колени. Потому что ноги мощного верень-тува подкосились, и он застыл, глядя на окровавленное тело Равжанны.

– Уле… – прошептал Бажут. – Как же… как же так?

Мокшанский молчал.

– Опоздали… – глаза Кичая заблестели влагой. – Прости, Уле, надо было не слушать тебя и прийти раньше. Прости…

Вместе с инен-армунами и вирень-тувами опустили головы и кугорожи.

– Возвращайтесь ко сну, – приказал Уле, оглядев великанов. – У вас новый хозяин. Пока он не призвал вас, спите.

Кугорожи шагнули назад, и древесные кольца червоточин раскрылись им навстречу, принимая в себя. Великаны исчезли.