Дракон и конкубина стояли боком ко мне, и я видела, как на белое бедро женщины легла смуглая мужская рука. Дракон наклонился, целуя Ундису в шею крепким, долгим поцелуем, а потом спросил:

- Ты готова?

Голос его звучал тихо, но был полон такой грозной силы, что я содрогнулась. Герцог не повернул голову в мою сторону, но Ундиса легла щекой на столешницу, поглядев мне прямо в глаза, и почти пропела: 

- Я всегда готова к вашей любви, господин. Но если могу просить, то приласкайте меня.

На ее месте я бы умерла со стыда, но Ундиса, похоже, умирать совсем не собиралась. Наоборот – выглядела живее всех живых, и когда дракон скользнул рукой между ее бедер, задвигалась и застонала так, словно ее резали по живому. И она улыбалась, глядя на меня. Как будто устроила еще одно представление, чтобы показать… чтобы показать, как дракон желает ее. Только ее.

А он и в самом деле сгорал от страсти. Лаская любовницу, он другой рукой торопливо расстегнул поясной ремень, роняя штаны на пол.

- Да, мой господин… - простонала Ундиса. – Я жду вас…

Загорелые мужские бедра прижались к белым женским – очень плотно, резко, одним движением. Ундиса вскрикнула, и дракон отстранился.

- Еще, господин… - простонала конкубина, и дракон ринулся в атаку, уже не сдерживаясь.

Это было похоже на безумие, на одержимость. Мир словно перестал существовать, и были только мужчина и женщина – как сто лет назад, двести, тысячу… Одно и то же, вечный танец страсти…

Движения дракона убыстрились, он брал любовницу так яростно, что стол шатался, грозя развалиться. Ундиса царапала столешницу, выгибалась в пояснице и почти выла, широко открывая рот и вытаращив глаза. Она была вся красная, и волосы прилипли к вспотевшему лбу. Только вряд ли ей было больно… Вряд ли так кричат от боли…

Наверное, ее вопли и стоны возбуждали дракона еще сильнее, потому что он тоже начал подстанывать в такт движениям. Но в отличие от Ундисы, он зажмурился и закусил нижнюю губу. Вены на виске вздулись, пальцы вцепились в бедра любовницы, как когти.

Я была сторонней наблюдательницей, воровкой, затаившейся в темном углу, но и я не могла остаться равнодушной к этой картине. Что-то мощное и страшное накатывало на меня – как морская волна неимоверной высоты, грозившая раздавить в одно мгновение. Я сама чуть не закричала, и зажала себе рот ладонями. А дракон закричал – упал на Ундису, вцепившись руками в ее плечи, в ее волосы, и делая последние судорожные движения вперед.

- Брук… - простонал он сквозь зубы. – Брук… - а потом дернулся, будто его ударили в спину кинжалом, и затих.

Конечно, он не умер – дышал тяжело и хрипло, по-прежнему не открывая глаз. Ундиса замерла под ним, прошло несколько секунд, показавшихся мне долгими, как часы, а потом конкубина осторожно пошевелилась.

Дракон вздрогнул, словно просыпаясь, и приподнялся, опираясь о столешницу ладонями.

- Вы чуть не убили меня, господин, - жалобно протянула Ундиса, но бросила на меня хитрый взгляд. – Ваша любовь может погубить… но она такая сладкая…

Дракон несколько раз глубоко вздохнул, а потом запрокинул голову.

Ундиса чуть повела бедрами, тоже приподнимаясь и опираясь на локти, но дракон вдруг положил тяжелую ладонь ей между лопаток, опять придавливая к столу.

- Подожди, - раздался хриплый голос герцога. – Мне мало.

- Может, мне повернуться, милорд? – промяукала конкубина.

- Не надо, - отрезал он и снова задвигался – медленно, покачиваясь, как на гребне волны, завораживающими движениями, вперед-назад…

Лоб его был покрыт каплями пота, и дракон смахнул их тыльной стороной ладони, повернул голову и… увидел меня.