Он сидел прямо напротив меня, и я совсем близко увидела его темные и горящие глаза. Как я могла подумать, что он задремал?.. В его глазах не было и тени сна. Глаза горели, сверкали, как далекие звезды, и в них были чернота и серебряная пыль, которая танцевала в глубине этих глаз, кружилась, вспыхивала искрами.

Этот взгляд заворожил меня – и испугал. Я вздрогнула, будто заглянула в бездонный колодец, в котором отразились звезды. И эта глубина затягивала, поглощала…

В один миг я словно превратилась в настоящую Бат-Шебу. Я чувствовала взгляд царя – он оглаживал, ласкал, он ставил клеймо на каждую часть моего тела, словно заявляя особые права на меня. Он будто снимал с меня одежду – медленно, чувственно, приспуская рубашку с плеч, оголяя шею и грудь…

Только я чувствовала этот взгляд не спиной – где находился представляющий роль Ульпин. Царь был не позади меня, он был передо мной – сидел в первом ряду, мрачно сверкая глазами. Мне захотелось заслониться рукой от этого взгляда, а еще лучше – уткнуться лицом в колени. Но Брюна хлопнула в ладоши, давая знак к перемене позы, и я с облегчением отвернулась от зрителей и подставила лицо под кувшин, который держала Шенга и делала вид, что поливает меня водой.

Еще несколько секунд – и эта пытка закончится. Мне ничего так не хотелось, как поскорее сбежать отсюда, одеться, подобрать волосы, чтобы все видели меня, как прежде – опрятно одетой, причесанной…

В это время Шенга наклонила кувшин, и из него выплеснулся целый водопад – окатив мое лицо, плечи, грудь и колени.

Я вскрикнула, вскакивая, а со стороны камина доносился заливистый смех Брюны. Она весело хлопала в ладоши, и не было никаких сомнений, что все было подстроено заранее.

Отбросив с лица мокрые волосы, я сделала попытку отряхнуть рубашку и вскрикнула во второй раз. Легкая шелковая рубашка промокла насквозь, облепив меня плотно, как вторая кожа. Ткань стала совершенно прозрачной, не скрывая пятен сосков и темного мыска внизу живота. Я была настолько поражена предательством, что не догадалась отвернуться или убежать – только прикрыла грудь ладонями, сгорая от стыда и унижения.  

 Раздался грохот, и что-то темное метнулось ко мне из зала. Я будто ослепла и не сразу поняла, что это дракон вскочил, опрокинув кресло, и теперь стоит со мной рядом, загораживая от зрителей. Что-то легло мне на плечи, укрывая поверх мокрой рубашки…

Камзол… его камзол…

Я судорожно вцепилась в края камзола, заворачиваясь в него, и услышала, как Брюна смеется:

- Получилось, как по-настоящему! Отец, зачем всё ты испортил?

Отец… испортил… испортил отменную забаву…

Дракон стоял рядом, положив руки мне на плечи. Я вскинула голову, но он смотрел не на меня. Он смотрел на Брюну.

- Отпустите меня, - сказала я, поведя плечом. – Я хочу уйти.

Он сразу меня отпустил, и я пошла через зал к выходу, чувствуя чужие взгляды, как покалывания иголочек. Мне казалось, что ноги стали деревянными – я еле переставляла их. А все глазели на меня, глазели…

Брюна всё ещё смеялась, но вдруг смех оборвался, и она удивленно спросила:

- Что? - а потом снова, но уже не удивленно, а испуганно: - Что?!

- Оставь, Тевиш, - раздался скрипучий голос леди Фредегонды. – Девочка всего лишь пошутила. Глупая шутка, но можно подумать, тебе не понравилось!..

Я не стала слушать, что там будет дальше, и оказавшись в коридоре побежала в свою комнату, сразу обретя резвость и прыть. Сейчас мне хотелось спрятаться ото всех, как мышь в норку.

- Девочка лишь пошутила… - шепотом повторила я слова леди Фредегонды, и меня обдало удушливой жаркой волной стыда.