Я посчитала нужным промолчать, что мне далеко не девятнадцать, а Брюна уже рассказывала:

- Сначала это – как солнце, как вспышка. Смотришь на мужчину и сразу понимаешь, что он – самый лучший, и тебе хочется быть с ним. Чем дольше ты на него смотришь, тем жарче тебе становится, и хочется все большего. Чтобы он заметил тебя, чтобы взял за руку, потом чтобы обнял и поцеловал, а потом тебе хочется уединиться с ним, чтобы почувствовать его всего и увидеть его без одежды.

- Без одежды? – повторила я, как зачарованная.

- Ну да, - хихикнула Брюна. – В одежде этим заниматься не очень удобно. Путаешься во всех этих завязках, и платье падает, даже если накинуть подол на голову.

- О… - только и смогла произнести я.

А Брюна уже рассказывала о неземном блаженстве, расписывала, как кружится голова и дрожат колени, когда мужчина кладет тебе руку на грудь, и как женщина тает в его объятиях – если мужчина умелый, конечно.

- Разве это так важно? – пробормотала я. Лицо у меня горело, да я и сама вся горела после откровенных слов Брюны. Никогда раньше я не думала, что отношения между мужчиной и женщиной могут напоминать солнце. То, что мне приходилось замечать в реальной жизни и иногда видеть в книге предсказаний, выглядело совсем по-другому. И если судить по леди Фредегонде, ей жизнь с отцом герцога не подарила солнечного света. Но, с другой стороны, если судить по Ундисе…

- Только это все проходит, - закончила свой рассказ Брюна и зевнула, прикрыв рот ладошкой. – Один раз, второй, третий – и это надоедает. Все мужчины одинаковы, и чем больше их узнаешь, тем меньше солнца. Так, угольками погреться. Но это тоже забавно. Веселее, чем крутить веретено, - тут она сообразила, что наболтала лишнего, и уставилась на меня с подозрением. – А ты почему расспрашиваешь? Тебе кто-то что-то сказал? Слуги болтают?

- Нет, - успокоила я ее. – Никто ничего не говорил. Но я же не без глаз. Женщину, уже познавшую любовь, легко отличить от девушки.

- Уж так и легко! – съязвила Брюна. – И ты такая умная – все прочитала по глазам! Давай, рассказывай про Синдбада, иначе я залезу на отцовский балкон и буду орать там по-кошачьи, чтобы Ундисе слишком сладко не было.

Больше я ни о чем ее не расспрашивала и послушно начала новую сказку, в которой Синдбад попал к летающим людям, живущим под горой.

К ужину не появились ни дракон, ни его конкубина. Брюна кривила губы в насмешливой улыбке, ковыряясь в тарелке, а леди Фредегонда как ни в чем ни бывало наслаждалась едой, не выказывая ни малейшего сожаления по поводу своей выходки с запиранием купальной комнаты. Я посматривала на мать дракона исподлобья, пытаясь разгадать ее намерения относительно меня, но легче было разгадать намерения замковой стены. Рискнув обратиться к книге пророчеств, я тоже узнала немногое – увидела юную леди Фредегонду на пороге какой-то комнаты, с окровавленным кинжалом в руке и с безумными глазами. Была ночь, и гроза, и мать дракона походила на северную воительницу, про которых писали, что они скачут по небесам на крылатых конях. Я посчитала, что так леди Фреда пыталась отстоять свою честь, когда пришли драконы, но ничего полезного для меня в этом пророчестве не было.

Конкубину мы увидели только утром. Она появилась к столу бледная, с сиреневыми тенями под глазами, а когда села, то чуть поморщилась, выгибая спину.

Брюна уставилась на Ундису ненавидящим взглядом, а леди Фредегонда невозмутимо положила себе на тарелку крохотных миндальных пирожных, словно и не замечая состояния любовницы сына. Но Ундиса сама обратила на себя внимание.