У столика возник официант и тут же ушел за джином-тоником для Холлис и «писо мохадо» для ее спутника. Название коктейля было для нее новым.

– Расскажите про «Нод», – попросила она. – Как-то в профессиональной среде вокруг него не слышно никаких разговоров.

– Да?

– Да.

Бигенд опустил сплетенные пальцы.

– Система «антишум», – промолвил он. – Выделяемся за счет незаметности.

Холлис ждала знака, что услышала шутку, но его не последовало.

– Нелепость, – сказала она.

Улыбка раскрылась, сверкнула, закрылась. Официант принес заказанные напитки в одноразовых пластиковых стаканах: защита гостиницы от исков со стороны босых посетителей бассейна. Холлис позволила себе окинуть взглядом остальную публику. Пожалуй, если бы сейчас крылатая ракета пробила рифленую крышу «Скайбара», редакции «Пипл» не пришлось бы спешно менять обложку. Модная тусовка перебралась куда-то еще. Что в целом было довольно кстати.

– Скажите… – начала Холлис, слегка наклонившись над своим джином-тоником.

– Да?

– Чомбо. Бобби Чомбо. Почему Рауш так настаивал, чтобы я с ним поговорила?

– Рауш – ваш редактор, – мягко возразил Бигенд. – Может, поинтересуетесь у него?

– Нет, здесь что-то другое, – настаивала Холлис. Она чувствовала, что выходит на бой с олгоем-хорхоем на его же земле. Быть может, опрометчиво, но внутренний голос подсказывал: так нужно. – Его настойчивость не показалась мне связанной со статьей.

Бигенд глянул на нее пристально:

– А. Да. Другая статья. Более занятная. Ваша вторая статья для «Нода», как мы надеемся. И вы только что с ним встретились – с Чомбо?

– Да.

– И что думаете?

– Он знает то, чего не знает никто другой. По крайней мере, он сам так думает.

– И что это, по-вашему, Холлис? Мне можно называть вас Холлис?

– Да, конечно. Едва ли Бобби по душе его нынешняя роль в локативном авангарде. Ему нравится покорять неосвоенные просторы, но скучно от однообразного рутинного труда. Вот когда он помогал создавать контекст локативного искусства, ему, наверное, было интересно.

На сей раз улыбка Бигенда напомнила Холлис огни встречного поезда в ночи. Она зажглась и погасла: поезд вошел в тоннель.

– Продолжайте. – Он отпил «писо», сильно похожий на микстуру.

– Мэш-апы и другие его диджейские штучки – тоже не главное. Главное то, что заставляет его расчерчивать пол по GPS-сетке. И никогда не спать в одном и том же квадрате дважды. То, из-за чего он считает себя значимым, одновременно срывает ему крышу.

– И что это может быть?

Ей вспомнился призрачный каркас грузового контейнера и то, как Бобби вырывал у нее шлем. Она не знала, говорить ли об этом.

– Пираты, – сказал Бигенд.

– Пираты?

– Да, в Малайском проливе и Южно-Китайском море. Маленькие юркие суденышки охотятся на грузовозы, укрываясь в лагунах, бухтах, пещерах. Побережье Малайского полуострова, Явы, Борнео, Суматры…

Холлис перевела глаза с Бигенда на окружающую толпу, чувствуя себя так, будто попала на обсуждение чужого сценария. Чей-то синопсис, оставшийся висеть под массивными потолочными брусьями бара, должен был упасть на первого, кто сядет за этот столик. И этим первым оказалась она. Пиратский фильм.

– Йо-хо-хо, – Холлис встретила взгляд Бигенда и допила свой джин-тоник, – и бутылка рома.

– Настоящие пираты, – без улыбки подтвердил Губерт Бигенд. – По крайней мере, большинство.

– В каком смысле?

– Некоторые из них – участники секретной морской программы ЦРУ. – Он опустил пустой пластиковый стакан так бережно, будто собирался продать его на «Сотбисе». Затем посмотрел на него через рамочку между пальцами, словно режиссер, подбирающий нужный ракурс для кадра. – Остановить подозрительное судно и обыскать на предмет оружия массового поражения. – Он по-прежнему не улыбался.