— О чем ты? Поспешим!
— Это леди Эргорн! Одни боги знают, как ее занесло в эту глушь, но лучше к ней не приближаться! — не отпускает Вириан, и я уж думаю, что эта женщина что-то ужасное сотворила, а Вириан добавляет. — Она ведь низложенная жена. Почти в разводе…
Так и я низложеная, черт победи! Из-за этого в помощи отказать? Вот так мир!
Злюсь на Вириан, выхватываю узел с принадлежностями, но ничего не говорю. Спешу к женщинам.
— Что? Кто ранен? Ребенок? — хочу узнать, когда они все втроем, выйдя из дыма, падают на траву вдоль дороги.
— Эми цела. Она увидела бабушку, та не смогла сама идти, — сообщает низложенная госпожа, указывая на пожилую женщину, у которой глаза начинают закатываться.
За время, что у меня было, я уже нашла ту баночку, что заменяет в этом мире нашатырный спирт и ею запаслась. Привожу старушку в чувства, а затем осматриваю. Ожогов нет, но вывихнута нога. И дай бог, не закрытый перелом! В ее возрасте такое опасно.
— Сколько вашей бабушке лет? — спрашиваю леди Эргорн и тут то узнается, что бабушка им вовсе не бабушка, а незнакомая старушка, которую они спасали.
Низложенная госпожа ее даже не знает, но не бросила, когда все думали только о себе, привела сюда, будучи с ребенком! Не для себя просила помощи, а для старушки, а мне велели не подходить. Вот вам картина налицо о местных нравах!
— Эшла, пригони тачку. Отвезите бабулю в дом! — командую служанке и тут перевожу взгляд на леди.
Сложно это объяснить, особенно когда вокруг такая паника, но я точно знаю, что должна сделать кое-что еще... Чувствую. Сердцем!
— И Леди тоже отведите в дом, — говорю Эшле, а сама не свожу взгляда с болезненной леди и маленькой девочки, которую эта леди чуть ли не прячет за юбкой, крепко сжимая маленькую ручку. И я будто чувствую ее силу и страх в этот самый момент. Такая аура идет от женщин, которые должны в одиночку защищать свое дитя от мира. Аура матери-одиночки в беде. Я эту леди не брошу.
— Леди, там безопасно, — говорю даме, и она несколько секунд с недоверием смотрит на меня, а затем кивает. И я опять ловлю знакомые чувства в ее взгляде. Признательность до глубины души от женщины, которая не проливает на людях слезы.
— Спасибо. Я неприменно отдам вам долг, — обещает она и, подхватив малышку на руки, уходит следом за тачкой с бабулей и Эшлой.
И даже в этом шуме слышу ее тихие слова, сказанные златовласой девочке:
— Не бойся, моя храбрая малышка, все позади. Их всех вылечат, вот увидишь! — обещает леди, прижимая к душе дочку и спешит. А я не могу оторвать взгляда от голубых глаз этой девочки. Такие чистые, такие искреннее, но уже все понимающие. Будто повзрослела в пять...
У моей дочери были такие же.
Тут же смахиваю слезу и возвращаюсь к делу — пострадавшим нужно помочь.
Этим и занимаюсь по мере сил,осматриваю то одну женшину, то другую. Кому-то промываю раны. Кому-то натягиваю жгут и шину из подручных средств. А вот одному мужчине стандартных манипуляций первой помощи, будет недостаточно.
— Лекарь! Тут есть лекарь?! — кричу в надежде, что хоть кто-то да объявился, ибо сама не справлюсь. Нет инструментов, не осталось лекарств, а мужчина весь в ожогах.
— Все в лекарне, больных из пожара выводят, — отвечает женщина, которой я перевязала рану несколько минут назад.
Кидаю взгляд к зареву — пламя стихает, зато черный дым валит столбом. Почти потушили. Нужно кого-то из местных врачей найти!
Оглядываюсь по сторонам, а прямо за моей спиной раздается строгий голос:
— Вы… Уму непостижимо! Вы что творите?!