Димка пропустил сигнал, да его и не было, сигнала. Просто что- то такое неуловимое пронеслось по рядам – и заварушка началась. Те, кто только что произвольно стояли по периметру двора, теперь выстроились в цепь и сплошной линией двинулись к школе. А под фронтальной стеной Лукас завертелся волчком, вскинул руку – и грохнул выстрел. Стекла учительской словно взорвались, осколки сверкнули в лучах солнца так нестерпимо ярко, что кто-то даже ахнул:

– Граната!

Но Дым успел заметить: Лукас стрелял по верху окна, учителя успели отпрянуть и не пострадали. Умный ход, теперь нарядам полиции придется поторопиться: «обстрел школы» звучит гораздо выразительнее, чем «драка на пришкольной территории». К сожалению, лично для Дымова этот выпад америкосов ничего не менял.

– Ну, пошел! – заботливый друг толкнул в плечо, и Дым побежал туда, где Роберт остался в полном одиночестве. На бегу выхватил и зажал в каждом кулаке по ножу. Роб стоял и вертел головой с отчаянным видом человека, которому вроде представился шанс бежать – вот только некуда. За его спиной были лишь мертвые окна заброшенных цехов, забитые наглухо железом, слева школа, справа высокий забор. Тут Сарк заметил бегущего к нему Димку, и вроде как успокоился, обмяк и постарался с последним мужеством не отворачивать голову.

Дым бежал быстро, лишь в паре метров от Роберта затормозил. Увидел, что глаза у того плотно зажмурены, и рявкнул:

– Эй!

Роб приоткрыл один глаз, вздрогнул от блеска двух лезвий, начал сумбурно давить из себя слова:

– Они все-таки тебя послали. Не знаю, что сказать. Просто делай. Записка… отцу…

– Придурок, – сказал Дым до жути усталым голосом. – Не строй из себя героя. А давай начинай пятиться, будто страшно напуган.

– Я и так напуган. Пятиться-то зачем?

– Делай, что велено. Курс строго на север.

Понедельник начался тревожно и странно: юных принцесс без особого пиетета разбудили на рассвете. Толпа народа со встревоженными лицами вторглась в их спальню, чего никогда не случалось прежде. Тут были и персональные горничные, и парикмахер, и парочка придворных портных, и, конечно, секретарь Вадим Иванович, еще более усохший за последние месяцы. Во влажных глазах секретаря плескалась тревога.

– Что случилось? – первой пришла в себя Каста. – Война с другой метрополией? Нас снова пытались похитить?

Но Вадим Иванович уныло помотал головой:

– Принцессы, попрошу вас как можно быстрее собраться и проследовать за мной в Тронный зал. Там вас дожидается королева Аркадия.

– Мама? – пискнула Дара и принялась лихорадочно перебирать в памяти их с сестрой возможные прегрешения за последнее время.

– Но мы не видели нашу мать уже неделю, – тихо проговорила Каста, вглядываясь в лицо Вадима Ивановича, полное печали. – А теперь такая спешка, почему?

В ответ секретарь острым подбородком указал на суетящийся персонал, давая понять, что при них обсуждать ничего не станет.

После молниеносного душа фрейлины во главе с королевской камеристкой помогли девушкам облачиться в очень странные платья: темные и строгие, с юбками ниже колен и длинными узкими рукавами. Платья были явно пошиты в спешке – в процессе одевания суетливо обрезались нитки, что-то подкалывалось и убиралось вживую. Никаких украшений к платьям не полагалось. Парикмахеры, заполучив принцесс в свои руки, уложили их волосы в строгие взрослые прически. И только в самом конце на их шеи были надеты колье из жемчуга в венецианском стиле.

Сестры тревожно переглядывались: платья сильно походили на траурные, которые следовало надевать в случае кончины высокопоставленного чиновника или кого-то из рода Дарумов. Но все же чем-то неуловимо отличались, к тому же платья на столь печальные случаи у них уже имелись, не имело смысла шить новые второпях. Наконец, обслуга была отослана прочь, вот тогда Дара и Каста выжидательно уставились на секретаря.