Боже, как по-детски это прозвучало.

— Пока отца здесь нет, именно я за тебя отвечаю, — бормочет брат.

На это невозможно не рассмеяться.

— Хорош опекун, который занят только выпивкой и картами.

Джордж презрительно кривится.

— Не тебе меня в этом упрекать.

Наш поединок взглядов длится еще несколько мгновений, а потом глаза Джорджа вдруг становятся… Теплыми? Не понимаю, с чем связана перемена. Но он уже тянет руку, чтобы заправить мне под капюшон выбившуюся прядь волос.

Я замираю от восторга. Хочу подпрыгнуть и обнять его! Почувствовать тепло семьи.

Пальцы Джорджа такие же мягкие, как и голос, которым он произносит:

— Знаешь, Анна, если бы ты постаралась хоть немного, то... ну... была бы почти хорошенькой.

Я изо всех стараюсь держать лицо, чтобы не выдать резкую боль в груди.

— Спасибо, брат. Высокая похвала.

Не дожидаясь, пока мелодия стихнет, и я покидаю зал, по пути баюкая груз обиды у себя на руках.

3. Глава 3

После разговора с Джорджем мне стало еще хуже. Будто разница между мной и остальными придворными теперь физически ощутима. Возможно, если бы мне было, чем заняться, эти мысли не терзали бы меня так сильно, но я не знаю, чем себя занять.

Я приступила к обязанностям фрейлины, но королева сразу же доказала, что приняла меня в штат не по доброй воле. И всё, что я делаю — это просто стою.

Королева не разрешает мне даже разливать вино, не то что прислуживать ей в спальне. Это привилегия только для приближенных, вроде графини Суррей или ее подружек, Урсулы Поул и Гертруды Кортни.

Джордж советовал мне держать язык за зубами, и это оказалось довольно просто. Со мной и так никто не разговаривает. А вот с внешним видом сложнее. Мне стало неудобно в собственной шкуре, в своей одежде.

Я привезла в Англию несколько сундуков с платьями и глупые надежды на то, что люди будут ими восхищаться. Сколько вечеров я потратила на наряды! Превратила французские рукава с открытыми плечами в нарукавники до локтей, чтобы показывать туго затянутые нижние манжеты, добавляя образу кокетства. Эту идею я подсмотрела у любовницы короля Франциска.

Еще я слегка переделала облегающий лиф, сделав его вырез квадратным, чтобы скрыть незначительность моей груди. Я сделала одежду более французской, связав ее с выбранной мною родиной.

Я всего лишь хотела, чтобы английские дамы оценили этот стиль. Может, даже повторили бы за мной. Но грядущая война не оставила мне шансов. Раньше в Англии любили французские наряды, но теперь придворные презирают их с такой же страстью, с какой недавно копировали.

И всё, что я получаю, это смех. Или хуже того — жалость. А от некоторых и неприкрытую враждебность. Женщины не могут взять в руки меч, и им приходится выражать свое недовольство «врагами» через моду.

К Екатерине сегодня пришла сестра короля, герцогиня Саффолк, и я ее изучаю. Она — эталон, на который равняются англичанки. Бездумно повторяют всё за ней, как стадо овец, ведомых волком.

Наряд герцогини целиком состоит из драпировок, стекающих вниз изысканным водопадом. Из-под английского капюшона сдержанно сияет медь ее волос. Герцогиню зовут Мэри, как и мою сестру, но чаще ее называют Мэри-Роуз, потому что она — воплощение красоты и женственности. Настоящая роза Тюдоров.

Не то что я. Я — никто.

И я знаю, как выгляжу, стоя в одиночестве в углу. Мой капюшон сидит так гладко и так далеко ото лба, что его нужно крепить шпильками. Юбки собраны вокруг талии обильными складками, чтобы хоть как-то компенсировать плоскость бедер. Эта мера была бы излишней для такой, как герцогиня Саффолк. Или графиня Суррей.