— Тише, малышка, — смеюсь я, когда навещаю Фортуну.
Она издает пронзительный крик и ныряет в мою ладонь, полную свежего хлеба, который я утащила с кухонь. Когда лакомство заканчивается, острый клюв Фортуны больно щиплет мне руку.
Мне неприятно, но весело.
— Ну вот, — улыбаюсь я. — Угощение закончилось, и ты меня разлюбила?
— На самом деле соколы не способны любить, — раздается мужской голос позади.
Я подскакиваю от неожиданности. Мне казалось, я тут одна.
В дверях стоит Норрис, окруженный серым полуденным светом. «Славный мистер Норрис», как его называют. Один из любимчиков короля, он получает награды на каждом турнире и пользуется спросом у дам, которые упорно игнорируют тот факт, что он женат.
Но каждый раз, когда я вижу Норриса, я в первую очередь думаю о голой спине короля. И о том, что пониже спины… Ведь именно Норрис помогает королю одеваться и удовлетворять физические потребности в уборной.
— Сэр Норрис, — я запоздало приседаю в реверансе. — Вы меня напугали.
Фортуна кричит, соглашаясь с этим.
— Это определенно не входило в мои планы, — говорит он, приближаясь.
Он оказывается рядом и стоит ближе, чем когда-либо. Не могу сказать, что мне это нравится, ведь близость Уайетта переносить гораздо легче. Но всё же Норрис — не Батлер, и он не вызывает у меня отвращения.
Он смотрит в упор. Я борюсь с желание шагнуть назад. Его грудь тяжело вздымается, и это заставляет мое сердце биться чаще. Какие у него намерения?
Мы здесь одни, не считая птиц, и лучше бы мне уйти. Так было бы правильно и прилично. Но я же сама этого хотела, не так ли? Внимание того, кто важен. Того, кто не пустое место.
— Интересуетесь соколами, госпожа Болейн? — улыбается Норрис.
Я смотрю на Фортуну, раздраженную присутствием посторонних.
— Да, — отвечаю я. — Иногда мне кажется, что люди при дворе похожи на этих птиц. Заключены в клетки и не способны любить.
Я заглядываю ему прямо в глаза. Он выглядит озадаченным.
— Не способны любить? Все мы? — повторяет он в притворном удивлении. Кажется, в нем зажигается азарт. — И почему же вы пришли к таким выводам?
— Доказательства обратного мне еще не представились.
— Хм, странно. Кажется, Уайетт довольно страстный малый.
Мои глаза округляются. Что он несет?
— Не понимаю вас, сэр Норрис.
Я облизываю пересохшие губы, пытаясь совладать с волнением. Это привлекает его внимание. Глаза Норриса скользят по моему лицу и нижу, к лифу. Приходится мысленно стряхнуть с себя этот взгляд.
— Я видел, как Уайетт смотрит на тебя, — шепчет Норрис, отбросив формальности. — И прошлой ночью он упоминал о тебе, когда мы играли в карты.
Уайетт говорил обо мне?
— И что он сказал?
Норрис ухмыляется.
— Что его страсть не односторонняя.
Я сужаю глаза. Это не было частью плана.
— Страсть и любовь — не одно и то же, — отвечаю я.
— Чертовски верно сказано! — восклицает голос позади нас.
Мы с Норрисом оба вздрагиваем и смотрим на дверь. А там Джордж — подпирает собой дверной косяк и вертит в руках пустой кубок.
— Страсть легко сыграть, а любовь — невозможно, — провозглашает брат. — Вы так не думаете, друзья?
— Воистину, — усмехается Норрис.
Я провожу вспотевшими ладонями по юбкам, чтобы хоть как-то справиться с дрожью. И с чего я взяла, что смогу тут уединиться?
Фортуна издает еще один крик, на этот раз особенно громкий. Напряжение слишком велико для нее. А, может, она просто хочет еще еды.
— Норрис, оставь меня с сестрой, — просит Джордж. — Хочу поговорить с ней наедине.
Несколько мгновений Норрис выглядит растерянным и не двигается, но потом всё-таки отвешивает мне поклон и выходит.