Но вдруг ему что-то послышалось. Или привиделось. Или он просто почувствовал что-то неведомое. В его положении было уже неважно, что это: зло или добро. Ему просто стало любопытно и он принялся вглядываться в тоннель, который освещался редкими факелами. Что-то блеснуло ультрамарином, попав в зону света, и тут же исчезло.

- Что это? – прошептал Феронд, толкая брата локтём в бок.

Маг лениво разлепил веки и попытался понять, что от него хотят. Феронд был невнятен. Он продолжал тыкать Лайгона в бок, и тот первым делом отодвинулся от него подальше, а уж потом спросил:

- Что случилось?

- Там кто-то есть, - поставил в известность мужчина, и маг лениво вздохнул:

- Бесстрашный Феронд боится шорохов в подземелье? – на всякий случай он стал вглядываться в темноту, но ничего не удавалось увидеть.

- Скорее, неначитанный Феронд хочет узнать у тебя, что это может быть! – отозвался мужчина.

- Я не вижу ничего подозрительного, - ответил маг. – Да и с чего чему-то быть? Столько времени всё изо дня в день одинаково, а тут к нам пожаловали неурочные посетители?

- Но оно было там! – настаивал Феронд.

- Ладно, - вздохнул маг, решив не лишать брата, возможно, последней надежды на чудесное избавление. - Каким оно было?

- Бесформенным… - ответил мужчина, и собеседник понимающе кивнул, стараясь выказать участие. - На свету отливало ультрамарином. И перемещалось.

- Отлично, - Лайгон зевнул. – Слушай, мы мало едим, и ты почти не спишь, от этого…

- Да смотри же! – рявкнул на него брат, и маг послушно замолк и уставился в темноту.

Там действительно забрезжило что-то ярко-синее. Этот цвет с таким же отсветом, словно внутри что-то переливается, Лайгон распознал сразу, стоило увидеть его.

- Это ореливий… - определил маг. – Нечто из ореливия…

И это нечто медленно подбиралось к ним, словно кто-то лил на каменный пол расплавленный металл и он тёк к решётке, за которой сидели валинкарцы.

- Вставай, - Феронд дёрнул Лайгона вверх за плечи, и тот покорно поднялся.

Младший брат потянул его к обломку статуи, и вскоре оба стояли на ней, надеясь, что металл не достигнет уровня их ног. В темноте было трудно разобрать, что на самом деле происходит, а металл, как назло, протекал в самой неосвещённой части. Валинкарцы напряжённо всматривались в синие блики, пытаясь угадать, сколько им осталось мучиться догадками: выживут они или нет, если ореливий начнёт заполнять камеру. Оба думали об одном и том же: недлы наверняка создали наклонный пол, чтобы при необходимости можно было затапливать камеру, которая по сути была каменным мешком. Но затапливать с трудом добытым металлом и без того ослабевших пленников казалось весьма странным решением даже для таких своеобразных созданий, как недлы.

Тем временем металл достиг освещённого места, и стало очевидно, что валинкарцы были правы: это был действительно жидкий ореливий и он действительно тёк по направлению к ним. Красивый, благородного цвета металл неумолимо приближался к решётке. Лайгон со своим пытливым умом тут же задался вопросом: что станет с ореливиевыми прутьями, когда их коснётся расплавленный металл. Он невесело усмехнулся своим мыслям: скоро он воочию увидит, что произойдёт.

Однако дальше выяснилось то, что заставило мага напрочь позабыть о том, что его интересовало. Валинкарцы одновременно заметили то, что вызвало у них и облегчение, и непонимание. То, что было совершенно нелогично и бессмысленно. Поток ореливия был конечен. К их камере текло весьма определённое количество этого металла, причём его было не очень много. Такое количество не могло быть опасным для стоящих на каменном осколке мужчин.