– Сокровищница поделена на сектора, – принялся рассказывать Ацтаки, – некоторым артефактам лучше быть в одиночестве.

И потому, – догадался Аль, – часть осталась нетронутой. Отличная идея, надо будет братьям рассказать.

Они прошли в левый дальний угол, ступая по бегущим перед ними огнями. Ацтаки предупредил, что с дорожки лучше не сходить. Остановились перед пустым участком, где сиротливо стоял открытый деревянный ящик.

– Собственно здесь, – нервно махнул рукой капитан и выжидательно посмотрел на Аля. И все выжидательно посмотрели на высочество, точно он прямо из кармана должен был достать камень. Только стражи сделали вид, что Шестого здесь нет.

Аль прикрыл глаза, сосредоточился, призывая огонь. Прикусил губу – фон в пещере был такой, что поисковое заклинание тут же искорежилось, потянулось куда-то не туда. Он усилием воли взял его под контроль. Мельком отметил парочку мелких артефактов, что отозвались огнем. Нет, не то. Ему нужно что-то покрупнее. Похоже, рушится его теория – артефакта в пещере не было.

Он расширил зону поиска. Вышел за пределы сокровищницы, не желая сдаваться и едва сдержал радостную улыбку – теплом отозвался правый угол.

– Там, – указал уверенно. Посмотрел на вытянувшееся лицо капитана, на ошарашенные лица стражей и понял, что прав. В глазах такийцев читались недоверие, удивление и… страх.

– Ты уверен? – напряженно спросил Ацтаки.

Уверен ли он? В том году они начали тренировать дни единения с огнем. Это когда курсантов забрасывали в Стылые пещеры без еды и воды, помещая на выходе сильный артефакт огня. Найдешь – выйдешь, нет – останешься плутать. И если для всех выход располагался в пяти–шести часах ходьбы, то Аль шел целые сутки. Так что это чувство тепла на щеке он ни с чем перепутает.

– Совершенно, – подтвердил, услышав злое:

– Якорь мне в зад. Кишки на брамсель. Мертвяка в… – капитан осекся, моргнул и торопливо извинился: – Прости.

Смотрел он при этом исключительно на Майру.

Аль не понимал, чего так сильно испугался капитан. На лицах стражей и вовсе священный ужас застыл. Он сдвинулся, прикрывая Майру, так как парочка такийцев призвала стихию, и воздух зазвенел от напряжения. Его команда отреагировала, готовясь отразить атаку.

Ацтаки глянул на всех гневно, точно взглядом ожег, рыкнул что-то короткое, подаваясь вперед – Аль кожей ощутил исходящее от капитана давление. Стража переглянулась, сделала непричастные лица и нарочито медленно отпустила боевые плетения. Взгляды при этом ничуть не подобрели. Аль себя врагом номер один почувствовал.

Да что тут происходит?!

– Если ты прав, – с усталой обреченностью начал Ацтаки, – то…

Он замолчал. Потряс головой, точно отказываясь признавать случившееся.

– Капитан Ацтаки, вы не можете открыться чужакам, – тихо произнес один из стражей, – да вас совет на корм рыбам пустит.

– А если мы не проверим, то пустят ульхи. Те, кто останутся в живых, – рявкнул Ацтаки, пожелав себе мертвеца в постель. Снова извинился. Курсанты обменялись выразительными взглядами. Шиль положил руку на накопитель, Аль покачал головой. Бой в такой перекрученной силой атмосфере был бы самоубийством для всех.

– Вы дадите клятву о неразглашении, – принял решение капитан.

– Согласен, – подтвердил Лунь, быстрее всех просчитавший последствия патовой ситуации. За ним согласились остальные, Аль медлил, потому как память подкинула слова Третьего: «Ты и только ты должен решать, с кем можно делиться полученной информацией, а с кем нет. Не связывай себя никакими клятвами. Поверь, кончится это плохо». И вот теперь он собирался дать клятву, да еще и в чужой стране. Третий прибьет. Четвертый добавит. А там и Пятый подключится.