Меня накрывает волной. Голова кружится, горло сжимается, грудь жжёт. Я хватаюсь за косяк, но тот словно качается. Или это качаюсь я?

– Сабина?

Багиров успевает поймать меня, прежде чем я сползаю на пол. Голос его где-то далеко. Я дышу часто, поверхностно. Слишком быстро. Тело сводит яростной судорогой.

– Сабина. Посмотри на меня. Эй. Смотри сюда.

– Я… не могу…

– Можешь. Просто дыши. Вдох. Раз. Два. Выдох.

Кажется, меня лишь его уверенный голос держит. Сколько так проходит времени – я не знаю. Но в какой-то момент сердце начинает биться ровнее. Воздух возвращается. И я начинаю чувствовать что-то кроме отупляющей, спеленавшей меня по рукам и ногам паники. Например, его теплую сухую ладонь в моей.

10. 5.2

– П-пожалуй, я не смогу з-здесь остаться, – хриплю я, чувствуя, как по ледяной щеке прокатывается слеза и падает мне под ноги.

– Ясно. Куда тебя отвезти?

– Н-не знаю. П-просто оставь у подъезда, навер-рное. Я что-нибудь придумаю.

Меня колотит – зуб на зуб не попадает. Алексей забористо матерится под нос. Обнимает меня за плечи и выталкивает из квартиры, скомандовав:

– Подожди здесь. Я сейчас.

Не знаю, зачем он возвращается. Мысли вообще не о том. Я опускаюсь на холодные ступеньки и прислоняюсь разгоряченным лбом к стене. Вот это да! Кошмар. Ну и что мне делать? Может, правда домой? Так ведь учебный год на носу. Что я выиграю, катаясь туда-сюда? Не знаю.

Слезы текут по щекам уже непрерывным потоком. Футболка противно липнет к покрытой испариной спине. Зубы стучат так, будто внутри включили перфоратор. Я обнимаю себя, пальцы впиваются в кожу – хоть какая-то фиксация в этом странном мороке, который будто поднимается изнутри.

Мне страшно. Голова кружится. Череп распирает. Воздух кажется вязким, как кисель. Он не освежает, а душит. И я задыхаюсь, да, хотя делаю жадные вдохи. Сердце колотится, и каждое биение будто выбивает новую волну паники, ещё более беспощадную и разрушительную, чем предыдущая.

«Спокойно, Саби, спокойно», – твержу себе, но все без толку. Тело не подчиняется командам мозга. Я трясусь как осиновый лист. В голове прокручивается только одно: «И что, теперь так всегда будет?».

Из пучины ужаса меня вытаскивает уверенный голос Багирова:

– Пойдем.

Вскакиваю на ноги и бегу за ним собачонкой, не спросив даже, куда мы направляемся. И снова хлопают двери его холеного немца… И снова в нос проникает успокаивающий меня аромат.

Не представляю, сколько мы едем. Мне все равно, я наслаждаюсь покоем, который испытываю теперь, лишь когда нахожусь рядом с Багировым. Он останавливается у исторического дома в центре. Волнение ко мне возвращается тут же. Все больше нервничая, оглядываюсь по сторонам. Этот район мне хорошо знаком. Здесь проходит вся светская движуха. Но зачем мы сюда приехали – все равно непонятно, а спросить я боюсь.

Проходим в арку. Багиров прикладывает таблетку к домофону и заходит в просторную парадную.

– Лешенька! Сто лет тебя не видела, родной! – всплескивает руками бабуля-вахтерша.

– Работы полно, Зоя Игоревна. Здравствуйте.

Пожилая женщина с любопытством на меня косится. Я невольно отступаю, прячась за широкой спиной Багирова. Но все еще не решаюсь спросить, куда он меня привел.

Лифта в доме нет. Поднимаемся по лестнице. В просторных лестничных пролетах, полы которых устланы красивой плиткой, стоят раскидистые растения в кадках. Из окон открывается изумительный вид. Верчу головой по сторонам, любопытство немного встряхивает.

– Проходи. Я захватил кое-что из твоих вещей. Расположиться можешь в любой из комнат кроме моей спальни.