– Прости… Это мы с отцом виноваты. Я… Господи боже. Как с этим жить?

Мама расклеивается. Шмыгает носом в безуспешной попытке обуздать бурлящие эмоции. Лизка ничего не понимает. Выныривает из наших объятий.

– Мам, ну ты чего? Все же хорошо. Главное, что Саби жива! А там… Ты же не планируешь с ним мириться?

– Никогда, – сиплю я.

– Ну, вот. И не надо. Он совершенно чокнутый. А ты теперь звезда. Мне Аська Кириллова позвонила. Сказала, что тебя уже по телеку показывали. Пошел… Как его, мам?

– Резонанс, – мама устало прикрывает глаза. Мне кажется, я знаю, о чем она думает. Об осуждении, с которым они неизбежно столкнутся, вернувшись в маленький город. О косых взглядах, которые их будут преследовать. И мне так безумно жаль, что я не придумала иного способа им помочь, но в то же время… Как я уже сказала, если бы мне пришлось вернуться в прошлое, я бы сделала то же самое. Ради Лизы.

– У нас на завтра куплены билеты домой. Поехали с нами! – предлагает мама. – Или у тебя что-то серьезное?

Мама с Лизкой в столице оказались по чистой случайности. Они приехали обновить гардероб сестре к школе. Той так хотелось вернуться к учебе, после почти трех лет непрерывных больниц…

– Нет. Возбуждено уголовное дело. Мне нужно быть здесь. Может быть, потом, когда все более-менее устаканится…

Мама тяжело выдыхает и смотрит на меня так, будто прямо сейчас хочет схватить за руку и утащить за собой, чтобы защитить от всех неприятностей.

– А что врачи говорят?

– Пока они не говорят ничего конкретного. Наблюдают. Ссадины, ушибы, резаные раны. Шок. Ну и...

– И что? – мама смотрит настороженно.

– И всякое разное, – говорю я и быстро отвожу глаза. Лизка всё ещё рядом, и я не хочу вдаваться в детали. Но мама понимает без слов. Кровь уходит с ее лица. Оно превращается в неживую перекошенную страданием маску. В ее глазах… такое, господи.

– Ладно. Главное, ты жива. С остальным мы разберёмся.

– Да, точно.

– Я попробую сдать билеты…

– Не надо! Ну что вы? Зачем из-за меня менять планы? У Лизки репетиторы. Сама же говорила, что ей столько всего нагонять!

– А ты чуть не погибла! Что за глупости? – злится мама.

– И правда, Саби. Это важнее.

– А тебе лишь бы не учиться, – дразню сестру.

– Да ну тебя! Разве в этом дело?!

– Завтра меня уже, наверное, выпишут. Вам совершенно точно не нужно тут торчать. Тем более когда отец один.

– Сабина!

– Мам, я правда в норме. Честное слово! Я бы поехала с вами, но не могу. И вам тут сидеть нет смысла. У меня даже не будет времени, чтобы с вами побыть. Мне же надо работать… вдвойне больше, чем обычно.

– Да какой работать?! Ты сначала поправься.

Мама лезет в кошелек, открывает, достает какие–то гроши, наверняка их тех, что я ей переслала в прошлом месяце. И мне протягивает. В носу колет:

– Мамуль, спасибо. Но вам они нужнее. Я заработаю, правда. Блог приносит неплохую прибыль. Я даже смогла немного отложить на черный день.

К счастью, наш разговор прерывает появление медсестры, и спор прекращается сам собой.

7. 4.1

Алексей

– А еще нужно накрасить ноготочки. Выбирай – розовым или синим?

С опаской кошусь на возникшие в руках маленькой инквизиторши пузырьки. Губы липнут от детской помады, на щеках блестит какая-то розовая хрень, а в волосах пестрит целый комплект заколок. Я выгляжу как агент, внедрённый на рейв единорогов.

– Слушай, Ась, по-моему, ноготочки – это перебор, – дипломатично замечаю я, не желая вызвать гнев именинницы.

– Тогда постреляем по баночкам?

Маленькая дочка моих друзей хитро косится на мой пояс, где, конечно, нет ни кобуры, ни пистолета – я же не придурок – таскать их с собой, а послушный мент, который сдал табельное оружие, как только закончился рабочий день. Ну, ладно… Кого я обманываю? Существенно позже, потому что уже и забыл, когда в последний раз вовремя уходил из конторы.