Она тем не менее на цыпочках подошла к подоконнику, на котором была свалена вся ее добыча, сунула кое-что из драгоценностей в собственную сумочку и вернулась назад в свою комнату.

Подошла к окну, попробовала его открыть. Окно не поддавалось – было крепко заколочено гвоздями.

Сонька пробралась к еще одной небольшой двери, толкнула ее.

Это был вход в туалет.

Она встала на какой-то ящик, дотянулась до окна под самым потолком, потянула на себя.

Окно поддалось. Сонька вцепилась в раму, невероятным усилием подтянулась до плоского подоконника и влезла на него. Прямо перед ней уходила вниз ржавая пожарная лестница. Соня нащупала ногой верхнюю перекладину и начала спускаться.

Ей удалось добраться до дома братьев незамеченной. Через час Соня уже лежала в постели, возле нее на стульях сидели мрачный Арон и задумчивый Левит Санданович.

– Надо так понимать, девочка, что вам воры Питера объявили войну, – произнес старик. – А это дело опасное, если не смертельное.

– Левку жалко, – сказала Сонька. – Из-за того, что я сбежала, они могут добить его.

– И добьют, можете не сомневаться, – вздохнул Левит Лазаревич.

– Может, я пойду к Ваське? – подал голос Арон.

– Хорошая идея, – поддержал Левит. – Будем хоронить не одного из братьев Фиксман, а сразу двоих. Все меньше траты.

Старый вор еще помолчал, нехотя произнес:

– Есть одна маленькая идея, но ее надо хорошенько обложить мозгами. А мозги уже не те, скудные… Но дайте мне день-два, и я сумею предложить вам нечто оригинальное.

Он встал, попросил Арона:

– Проводите меня, молодой человек. Боюсь в темноте подъезда споткнуться и вытряхнуть остатки того, что в народе называют серым веществом. – Улыбнулся, подмигнул Соньке: – Я ведь в свое время, детка, чуть не получил звание доктора медицины.

Левит Санданович и Арон вышли из мрачного подъезда, миновали большой двор и уже на улице, под забором, увидели человека, ничком лежавшего на брусчатке.

– Если меня не подводит интуиция, – произнес старик, – это должен быть ваш родной брат.

Арон со страхом подошел к телу и с трудом перевернул его.

Это был Лева. С синим лицом, избитый до неузнаваемости.

– Вот теперь, – после паузы печально подмигнул Левит Лазаревич, – мое серое вещество проснулось и начало работать. Давайте-ка, молодой человек, вернемся к нашей умненькой Сонечке. Мы обязательно что-нибудь придумаем.

– Я убью… – пробормотал Арон, сжимая кулаки. – Буду убивать каждый день по одному, пока не перебью всех.

– Именно к этой схеме мы и постараемся приблизиться, – согласился Левит Лазаревич и одобрительно похлопал его по спине. – С вас, юноша, начинает улетучиваться дурак, а осадок производит весьма приятное впечатление.

Сонька, закутавшись в плед, стояла у окна, смотрела на темный вечерний двор дома, о чем-то напряженно думала. Левит Лазаревич и Арон сидели в этой же комнате и ждали ее решения.

– Нет, – наконец повернулась она к ним, – я не пойду на мокрое. Я не хочу остаток жизни провести на каторге.

– Милая девочка, – утешил ее старик, – к сожалению, каторга все равно от вас не уйдет, и рано или поздно вы там окажетесь. Это вам говорю я, старый мудрый вор.

– Значит, лишнее время побуду на свободе.

– Если получится. Но скорее всего, в самое ближайшее время вы окажетесь в ласковых и вечных объятиях Господа нашего Бога. Убитый Левочка принес нам самую полезную и своевременную весть. Надо действовать. Сегодня же. Завтра будет поздно.

Сонька вернулась к постели, со вздохом спросила:

– Что мы должны делать?

– Моя карта давно уже бита, и здесь я выступаю всего-навсего как советчик. – Левит Лазаревич налил из чайничка остывшего чаю, неторопливо глотнул. – Примерно то, что желает проделать Арон, но элегантнее. Необходимо обезглавить все воровские шайки, а потом взять эти шайки голыми ручками в свое распоряжение. – Он повернулся к Арону: – Сколько примерно таких шаек в Питере?