– А затем, чтоб помогать семье. Мачеха без дохода, я тоже пока на мели.

– А дом для «избранного» общества?

– Дом надо еще раскрутить. И ты, красотка, должна там появляться. Работать то есть!

– У меня муж ревнивый.

– Муж у тебя – идиот! Специально такого выбирали. Поэтому не забывай о семье и готовься к выходу в свет. Про тебя, кстати, регулярно спрашивает пан Лощинский. А с этого борова есть что взять.

К ним подошел Шелом, аккуратно взял жену под руку.

– Извините, мы пойдем.

Фейга громко рассмеялась:

– В кроватку торопишься? – Она похлопала его по щеке. – Понимаю тебя, парень. Жена у тебя – ягодка! Но смотри, чтоб не набил оскомину. Сладкое быстро приедается.

Парень смущенно оглянулся на родственников, на Евдокию, неожиданно заявил:

– Мне Шейндля не приестся. Я люблю ее.

Они двинулись дальше и шли некоторое время молча.

– Тебе сестра испортила настроение? – заглянул в лицо жене Шелом.

– С чего ты взял?

– Вижу. О чем вы разговаривали?

– Потом скажу, дома.

– Что-то сильно нехорошее?

– Дома.

Соня лежала в постели и не мигая смотрела огромными черными глазами в потолок. Она молчала. Вид у нее был сильно расстроенный, едва ли не больной. Шелом сидел на краю кровати, внимательно и тревожно глядя на жену.

– Почему ты молчишь? – спрашивал он, касаясь ее бледной руки. – Что случилось, Шейндля?

Молодая жена продолжала молчать, не сводя глаз с темного потолка.

– Я твой муж, и ты должна со мной советоваться. Какие проблемы, любимая?

Соня отрицательно повела головой, на глазах выступили слезы.

– Проблемы есть, но ты их не решишь, Шеломчик.

– Почему? Они касаются тебя?

– Они касаются моих родственников – сестры и мачехи.

– С ними что-то случилось или они чего-то хотят?

Соня помолчала, тяжело вздохнула:

– Они хотят, чтобы мы помогли им.

Шелом на мгновение удивленно замер.

– Они хотят денег?!

– Да, они хотят денег, – тихо и виновато ответила Соня.

Муж помолчал какое-то время, что-то просчитывая, потом поинтересовался:

– И сколько они хотят?

По щекам Сони потекли слезы, она стерла их рукавом ночной сорочки, отрицательно покачала головой.

– Не надо. Я не хочу об этом.

– Почему? – набычился Шелом.

– Это поссорит нас. Деньги всегда ссорят. Даже близких людей.

– Я прошу сказать, сколько они хотят денег, – не отставал муж.

– Они хотят, чтобы ты на их имя положил ренту в несколько тысяч. На эти доходы они смогли бы более-менее сносно жить. – Соня приподнялась, нежно обвила слабой рукой шею мужа. – Ты ведь у меня богатый?

– Богатый не я, богатый мой отец, – ответил Шелом, аккуратно снимая руку с шеи.

Жена обиженно отстранилась.

– Значит, мы с тобой бедные?

– Нет, не бедные, мы богатые! Но рентой занимается мой отец.

Соня укоризненно посмотрела ему в глаза, тихо прошептала:

– Я знала, что этот разговор лучше не начинать. Извини… – Она повернулась на бочок, обхватила голову руками и стала едва слышно плакать.

Шелом тоже забрался на постель, стал виновато целовать расстроенную жену, бормотать:

– Прости, любимая! Я сделаю все, что ты скажешь! Прости.

– Оставь меня.

– Я дам им денег. Только прошу, не плачь. Скажи, сколько им дать?

– Не знаю. Дай сколько хочешь.

Муж сполз с постели, вынул из кармана пиджака бумажник, отсчитал несколько купюр.

– Этого хватит?

Соня повернулась к нему, оценила сумму, презрительно усмехнулась:

– Пошел вон.

– Мало?

– Вон, сказала! И больше не прикасайся ко мне!

– Но, любимая, я еще не так много зарабатываю, чтобы давать твоим родственникам тысячи! – Он снова полез в карман, достал пару крупных купюр. – Хорошо, передай им это. Это большие деньги. Очень большие! Но чтоб в ближайшие полгода они к нам не обращались. Чтоб не попрошайничали.