– Не подходите пока. Сначала поговорим.

Пан Лощинский согласно кивнул.

– Вы правда влюблены в меня? – спросила Соня.

– Кто вам сказал, детка? – удивился барон.

– Сестра, Фейга.

– Ну… – замялся гость. – Наверно, она почти права. Я без ума от вас.

– И что вы от меня хотите?

– Любви.

– Но вы ведь знаете, что я замужем?

– Конечно знаю. Я тоже женат.

– Я замужем за вашим племянником, пан барон!

Тот приблизился к ней и мурлыкающим голосом произнес:

– Откажешь мне – обидишь племянника.

Соня засмеялась, подошла к нему поближе.

– То есть вы хотите стать моим любовником?

– Именно так, – серьезно согласился пан Лощинский.

– Но за любовь надо платить.

– Не отрицаю. Сколько вы хотите?

– А сколько вы можете? – Соня насмешливо смотрела на вдруг вспотевшего мужчину.

– Все относительно. Не могу же я подарить вам целую ювелирную лавку!

– Почему – не можете? У вас же их целых восемь.

– Но это слишком!

– Слишком за любовь? – искренне удивилась Соня.

– Нет, я о ювелирных лавках. Было восемь, станет семь. Как я объясню жене, родственникам, друзьям?

– Да, это проблема, – девушка ласково потрепала барона по полным щекам, развернулась, направилась к двери. Возле порога она остановилась. – Подумайте, как вы все это объясните. У вас есть время. – И с достоинством покинула спальню.

Вечером неширокая главная улочка городка превращалась в своеобразное модное дефиле, в демонстрацию нарядов, украшений, причесок. Сюда выходили целыми семьями, все друг друга знали и раскланивались. Мужчины несли себя подчеркнуто высокомерно и несуетливо. Женщины же, наоборот, – стреляли по сторонам глазками, от чего-то столбенели и чуть ли не падали в обморок, а от чего-то хихикали, чувствуя свое очевидное превосходство.

Соня, одетая в изящное нежно-розовое платье, шла под руку с Шеломом. Она чувствовала на себе внимательные взгляды как мужчин, так и женщин, улыбалась им спокойно и приветливо. Шелом гордо и нежно поглядывал на молодую эффектную жену. Следом за молодыми шагали родители Шелома. Пан Школьник был одет в черную тройку, которую украшали карманные часы с крупной золотой цепочкой. Пани Школьник, не обладавшая ни вкусом, ни внешностью, нацепила на толстое тело яркое красное платье и смотрела на встречных с высокомерной насмешкой.

– На тебя все смотрят, – прошептал Соне молодой муж. – Ты самая красивая.

– Мне нравится, что ты это заметил, – спокойно ответила она.

Они шли дальше, и Соня увидела поодаль мощную фигуру пана Лощинского. Он тоже заметил ее, едва заметно раскланялся и исчез в толпе. Неожиданно навстречу им выплыла пара, Евдокия и Фейга. Мачеха была увешана невероятным количеством украшений – золотом, серебром, драгоценными камнями – и чем-то смахивала на безвкусно наряженную новогоднюю елку. На Фейге было подчеркнуто скромное черное платье, и это выгодно выделяло ее в общем потоке гуляющих. Женщины увидели молодоженов, расплылись в улыбке и двинулись им наперерез.

– Матерь божья! – воскликнула Евдокия, целуя падчерицу. – Какая ты у нас, оказывается, красотка! Забыла родственников, не заходишь. Что случилось, девочка?

– Окунулась в богатство и никак не может из этого дерьма вынырнуть, – бросила Фейга, тоже целуя сестру.

Пока мачеха лобызалась и щебетала с Шеломом, а потом с паном и пани Школьник, Фейга, оттащив Соню в сторонку, довольно зло спросила:

– Послушай, сестра. Ты что, правда забыла родственников?

– Мне не нравится твой тон, – жестко ответила Соня.

– А мне не нравится твое хамство! Тебя зачем выдали замуж за этого урода?

– Ну и зачем? – насмешливо переспросила младшая.