Соня решительно взяла его за тощие плечи, заставила сесть на постель.

– Все, успокойся. Слушай меня. Ты можешь выслушать меня, идиот? Вытри сопли. Слюни вытри! – Взяла край простыни, вытерла лицо мужа. – Вот так… И больше не реви.

– Но мне стыдно! – с трудом сдерживая рыдания, произнес Шелом.

– Стыдно перед чужими людьми, а здесь чужих нет. Здесь все свои. – Соня чмокнула его в мокрую голову. – Теперь слушай меня. Такое бывает со всеми мужчинами, особенно в первую ночь. Но после первой ночи будет вторая, будет и третья… Так что спешить нам особенно некуда. Понял?

– А ты откуда знаешь, что такое бывает в первую ночь? – подозрительно нахмурился муж.

Соня откинулась назад, насмешливо уставилась на парня.

– Угадай!

– У тебя уже был кто-нибудь?

– Нет, ты, Шелом, все-таки идиот. Причем полный. Сестра рассказывала, Фейга!

– А зачем она тебе это рассказывала?

– Шелом, я сейчас дам тебе по морде! – Соня встала с кровати, обошла ее вокруг, легла с другой стороны, натянув на себя простынку.

Шелом посидел какое-то время в одиночестве, потом тоже лег. Попытался притронуться к жене, она резко отбросила его руку.

Он затих, и спустя некоторое время снова послышались его сдавленные рыдания.

– Детки, как вы там? У вас все хорошо? – послышался снизу голос пана Школьника.

– Все хорошо, пан Школьник! – крикнула в ответ Соня. – Ваш сын просто молодец!

– Ну и слава богу, слава богу… Он у нас мальчик хороший.

В доме снова стало тихо, и в тишине Шелом строго прошипел:

– Не смей моего папу называть паном. Он тебе папа, а не пан. Папа! Поняла?

Соня молчала.

– Ты поняла, спрашиваю? – не унимался Шелом. – Почему молчишь?

– Потому что сплю.

По брусчатой улице городка неслась изящная двухколесная пролетка, в которой восседала Соня. Теплый ветер бил в лицо, развевал волосы, заставлял улыбаться жизни, прохожим, городку.

Пролетка остановилась возле дома покойного Лейбы, Соня расплатилась с извозчиком, легко соскочила на брусчатку и быстро вошла в ворота. Пересекла двор, так же торопливо юркнула в дверь родного дома. В гостиной ее ждала Фейга. Приложив палец к губам, она указала наверх, на второй этаж. Соня с пониманием кивнула, взяла сестру за локоть, отвела в глухой уголок гостиной, капризно топнула ножкой, прошептала:

– Но я не хочу быть с ним. Не хочу! Старый, толстый. Он мне противен!

– А тебя никто и не заставляет быть с ним. Повертись, поулыбайся, пообещай, раскрути на хорошие деньги. Ты что, совсем глупенькая?

– Он жадный.

– Он богатый, детка. Очень богатый.

– Ты говорила – не жадный. А он жадный!

– Все богатые – жадные. Это правило, девочка. Добрых богатых не бывает.

– Ну и зачем он мне?

– Он влюблен в тебя. У него в городе восемь ювелирных лавок! Любые бриллианты даст, лишь бы потрогать такое молодое нежное тело.

Фейга со смехом приобняла сестру за талию, но та оттолкнула ее.

– Ну да. Трогать будет и думать – как бы ничего не дать.

– Когда мужчина хочет женщину, мысли из головы опускаются вниз, совсем в другое место, – поучительно сказала старшая сестра и подтолкнула девушку. – Ступай.

Уже поднимаясь по лестнице на второй этаж, Соня оглянулась и насмешливо сообщила:

– Но ведь он родной дядя моего Шеломчика!

– Вот и прекрасно, – засмеялась Фейга. – Укрепляй родственные отношения!

Соня вошла в спальную комнату, стараясь держаться как можно спокойнее. Пан Лощинский при виде прелестной девушки привстал с кресла, сделал неуверенный шаг навстречу:

– Боже… Какая прелесть… Какая красота…

Соня стояла возле двери спальни, смотрела на барона.

Тот сделал еще шаг, девушка жестом остановила его.