Осень плавно обволакивала город. Листья, задетые волной первых холодов, нехотя падали на землю, создавая причудливый ковер невероятных узоров и красок. По влажной мостовой проносились пролетки и кареты с лихо гикающими извозчиками. Изредка булыжный грохот рессорных колес прорезал резкий звук автомобильного клаксона, отчего лошади шарахались, а народ оглядывался, удивленно и едва ли не со страхом провожая взглядом чадящее чудо наступившего века.

Сонька и Михелина сидели в пролетке, внимательно наблюдая за тяжелыми чугунными воротами особняка на Фонтанке, из которых с минуты на минуту должен был выехать князь Брянский.

Сонька выглядела так, будто не было за ее плечами двух каторг, будто судьба не коснулась ее своим корявым крылом, – изящная, с ухоженными руками, свежим лицом и, что самое удивительное, отличной, белозубой улыбкой.

Может, лишь некоторая жесткость и холодок в глазах выдавали прошлое этой дамы.

Михелина в свои неполные шестнадцать лет смотрелась абсолютно сформировавшейся девушкой – высокой, стройной, с красивой линией бедер и изящной грудью, что немедленно привлекало внимание противоположного пола. Она с тревогой и нескрываемым волнением посмотрела на мать.

– А если он сегодня отменит свой выезд?

Сонька взглянула на изящные наручные часики – они показывали шесть вечера…

– Аристократы, детка, не любят менять свои привычки. Сейчас должен выехать.

– А вдруг заболел?

Мать снисходительно рассмеялась.

– Даже если князь при смерти, он все равно найдет в себе силы выбраться из постели, чтобы продемонстрировать вечерней публике новую игрушку.

– Он ненормальный? – засмеялась дочка.

– Все мужчины ненормальные. Они никогда не вылезают из пеленок и всегда во что-то играют, – объяснила Сонька. – Князь, например, в машины.

– Ты же говорила, что его страсть – молоденькие девушки! – возразила дочка.

Мать отрицательно покачала головой.

– Не путай страсть с игрой в игрушки. Игрушку можно выбросить и купить новую. Страсть же… – Она ненадолго задумалась и со знанием дела вздохнула. – Страсть живет в человеке до тех пор, пока не уничтожит его… Вот на этом мы и постараемся поймать старого гуся.

– Он похож на гуся?

– Не знаю, посмотрим.

Они помолчали, не сводя глаз с ворот особняка. Михелина нетерпеливо затеребила мать за рукав.

– А если он не обратит на меня внимания?

– Миха… – Мать с легким укором посмотрела на нее.

– Я серьезно, мамуль.

– Сделай так, чтоб обратил, – раздраженно ответила Сонька. – Хоть под колеса бросайся! Но при этом не забывай, что ты из хорошей семьи.

– Я это помню, мамочка.

– Вот и умница.

Неожиданно со двора особняка князя Брянского донесся шум двигателя, затем за воротами ярко брызнули светом автомобильные фары и стало понятно, что Брянский готовится к выезду.

Сонька подтолкнула дочку.

– Ступай… С богом.

Михелина легко спрыгнула на землю, быстро двинулась в сторону ворот особняка. Коротко оглянувшись на мать, она пошла дальше.

Сонька видела, что дочка уже почти дошла до ворот, а князь все не выезжал. Девочка беспомощно огляделась, прикидывая, что ей предпринять; и вдруг ей в голову пришла мысль поправить шнурки на сапожках. Едва она нагнулась, как ворота особняка стали открываться.

Мать, сжав от волнения кулаки, наблюдала за происходящим.

Михелина точно рассчитала момент выезда автомобиля – оставив в покое шнурки, она быстро шагнула к воротам, – буквально в ту же секунду темноту полоснул свет фар и на девушку ринулась чудо-техника.

Вскрикнув, Михелина вскинула руки, нога у нее подвернулась, и она упала, едва не угодив под тяжелые автомобильные колеса.