– Негодяй! – Она схватила со спинки стула свою легкую шаль и, ни на кого не глядя, бросилась к выходу.
– Ты нахал, брат, – негромко произнес бледный и еще более вспотевший Петр и тут же бросился следом за Таббой.
Табба, провожаемая удивленными взглядами публики, покинула фойе ресторана и побежала вдоль каретного ряда, размахивая рукой.
– Извозчик!.. – Лицо ее было мокро от слез. – Сюда! Пожалуйста!
К ней бросилось сразу несколько извозчиков.
– Куда желает барыня?!
– Куда прикажете?
– К вашим услугам, мадемуазель!
Девушка, подобрав подол платья, уже направилась было к пролетке, когда ей наперерез выбежал князь Петр Кудеяров и с разбега рухнул перед ней на колени.
– Умоляю! Бога ради, простите! Это недоразумение, глупость! – Он принялся хватать ее за руки, за одежду. – Табба, дорогая, простите! Умоляю, вернитесь!
Она оттолкнула его.
– Я вам, господа, не дама полусвета! Ищите подобных в других заведениях!
– Все в растерянности, мадемуазель! В шоке! Костя не находит себе места! Он раскаивается! Искренне раскаивается!
Неожиданно сбоку возник Константин собственной персоной и тоже упал на колени.
– Клянусь, раскаиваюсь! Виноват. Сам не понимаю, как это получилось. Есть желание, пристрелите! Я готов. Хоть сейчас вынесу револьвер!
– Я лично пристрелю тебя, пьяная сволочь!
– Пристрели, брат. Прошу тебя! Готов лежать здесь трупом, лишь бы прелестная мадемуазель Бессмертная вернулась в общество!
Извозчики, посетители ресторана и прохожие с улыбкой наблюдали за происходящим.
– Для начала я изобью тебя, негодяй! – Хмельной Петр то ли в шутку, то ли всерьез стал колотить склонившего голову брата. – Как ты мог такое себе позволить? Поцеловать при всех девушку, от которой я без ума?!
– Но я, брат, тоже без ума! – вскричал тот и стал целовать подол платья артистки. – Как же мы будем жить, безумные?
– Жить будет один, второй же сойдет с ума от горя и тоски!
Кудеяровы обхватили друг друга за плечи и стали дурачась плакать, утешая и жалея друг друга.
Таббе от их хмельного шутовства становилось все веселее, она присела перед ними на корточки и стала гладить по головам, затем помогла подняться и под аплодисменты зевак повела их в ресторан.
Публика в ресторане встретила появление Таббы и Кудеяровых громкими приветствиями, девушку проводили к ее месту, рядом с ней уселись братья в испачканной дорожной пылью одежде.
Табба подняла глаза и тут же натолкнулась на горящий взгляд Рокотова. Он едва заметно усмехнулся ей и приподнял бокал.
Молодая артистка ответила тем же.
К ней наклонился Константин, хмельно дыхнув в лицо:
– Вы простили меня?
Она кокетливо опустила глаза.
– Считайте, что простила.
– Константин… Дорогой брат Костя, – потянулся к нему Петр. – Больше ни слова… Сидишь и молчишь. Понял?.. Весь вечер.
– Как скажешь, брат.
Неожиданно Табба заметила на соседнем кресле золотые, усыпанные бриллиантами часики, выпавшие из кармана Константина. Она с испугом отвела глаза, бессмысленно кому-то улыбаясь.
Часики блестели, манили… Публика поднимала тосты, шутила, смеялась, а Табба все не решалась что-либо сделать с часами.
Наконец она незаметно опустила руку и мягко прикрыла их ладошкой.
Снова поднялся под аплодисменты хмельной публики Рокотов и, не сводя глаз с прелестной молодой артистки, стал читать:
Табба взглянула на младшего Кудеярова, сосредоточенно накладывающего закуску в свою тарелку, и коснулась его локтя.