Мне показалось, что совершенно ненормальной ситуацией было другое — меня, кажется, отчитывали, а я вдруг поддалась обаянию старшего инспектора.

— Поделишься заклинанием, которое помогло тебе пройти в хижину? — Его голос сделался ниже, вызывая бег мурашек по моему телу.

— К-какое заклинание?

Феликс сжал руки, вцепившись в подлокотники кресла. Пошёл в наступление, значит... И видно же, что я начала его бесить. Что ж, господин старший инспектор, мне ничего не остаётся, как рассказать придуманную на ходу историю:

— Ты прав. Есть у меня парочка сильных заклинаний. Думаю, всё дело в них. О них рассказала мне бабушка. Если хочешь, поделюсь. Но только в том случае, если ты не будешь играть со мной двойную игру, а я останусь у вас в качестве штатного сотрудника.

В дверь постучали, и в дверном проёме показалась голова Пьера.

— Простите, господин Стрелец, — сказал он неуверенно. — Ваш дядя просит вас заглянуть к нему в комнату прямо сейчас.

7. Глава седьмая, в которой Агата получает информацию от призрака, но не может её истолковать

Агата

Сквозь зубы я поблагодарила Феликса за вкусный ужин и, кипя от раздражения, покинула его кабинет.

Уже в своей комнате…

Нет, не так…

То, что я увидела в своей комнате, было невероятным. Картинка один в один с той, как я описывала Феликсу своё гипотетическое писательское убежище. Кровать, письменный стол с удобным креслом для чтения, у окна огромный диван с подушками, платяной шкаф, зеркало с пуфиком и даже отдельная ванная комната — чудо какое-то. Видимо, чтобы устроить такое меньше, чем за час, пришлось прибегнуть к магии.

Ох, как же мне не терпелось всё здесь изучить. Но завтра...

Раздевшись и умывшись, я рухнула на кровать и уставилась в потолок.

Всё было ужасно.

Ужасней некуда, потому что никому не признаться в том, что творилось в моей душе. При всей заботе Феликса, свалившейся на меня как снег на голову, он казался мне худшим представителем из всех мужчин. За ужином старший инспектор успел рассказать, что все кубки и грамоты в его кабинете — это благодарности от магической академии, и что однажды ему предлагали место королевского историка в министерстве, и если бы он пожелал, в академии открыли бы новую программу для студентов, потому что опыта Феликса хватило бы с головой.

— Да, чтобы ты знал: всё равно ты не волнуешь меня ни капельки! — всхлипнула я. — Весь мир не крутится вокруг тебя, как бы тебе этого ни хотелось!

Воспоминания о драконе не давали покоя. Я всю жизнь жила и думала, что драконы — плод моего воображения, а оказалось, один такой существует в реальности. Рядом с ним я хотела быть. Я понимала, что это вздор! Как такое возможно?! И от этого ещё больше на себя злилась. Сердцу мои мысли не понравились, но оно застучало умиротворённо, позволяя мне провалиться в крепкий сон.

Я открыла глаза посреди ночи. В спальне было темно, полоска между неплотно задёрнутыми портьерами слегка посерела. Стояла та самая глухая тишина, которая наступает в самое мрачное предрассветное время. Мне захотелось пить, но за графином нужно было идти в такую даль! Целых пару метров до стола в противоположный угол комнаты. Мне не хотелось выползать из-под пухового одеяла в прохладную комнату, и я просто тихо лежала, глядя на бронзовый наконечник карниза.

Вдруг в этом самом месте появилось бледное свечение. Вначале приглушённое, затем более яркое. Наконец оно обрело контуры, превратившись в призрака с розовым шарфиком.

За доли секунды я успела оглядеть свою комнату: костюм на спинке стула, шифоньер, который был пустым (и я не знала, какую одежду мне туда развешивать), отразившийся на гранях графина синеватый свет… И тут моё сердце дало сбой! Оно забилось так бешено, казалось, от его ударов на мне подпрыгивает одеяло. О какой бы храбрости Феликс ни говорил, сейчас мне стало по-настоящему страшно, так, что даже руки и ноги начали замерзать.