Крах реального социализма и кризис государства всеобщего обеспечения, двух наиболее амбициозных проектов социальной инженерии XX в., безусловно, должны оказать серьезное влияние на развитие неоклассической парадигмы. Очевидно, что если неоклассическая экономическая теория оказалась не в состоянии ни предсказать, ни объяснить историческое событие такого масштаба, то с ней что-то серьезно не в порядке. Именно поэтому неоклассик Шервин Розен был вынужден признать: «Для большинства из нас крах централизованного планирования стал неожиданностью»^>75. Критика стандартных неоклассических моделей уже отражена в известной книге (и курсе лекций) Стиглица «До какой степени социализм?» («Whither Socialism?»). К счастью, нет необходимости отстраивать методологию с чистого листа: теоретики австрийской школы уже создали и усовершенствовали большую часть аналитических инструментов, которые нужны для того, чтобы перестроить экономическую науку. Они вырабатывали, обосновывали, защищали и совершенствовали эти инструменты в ходе описанной нами полемики с теоретиками неоклассической школы. Некоторые из неоклассиков, например Марк Блауг, оказались мужественными людьми и публично заявили об отказе от модели общего равновесия и статического вальрасианского подхода. Блауг признал: «Постепенно и крайне неохотно я все-таки пришел к выводу, что они [австрийская школа] правы, а мы все были неправы»^>76. Кроме того, благотворное влияние сложившейся ситуации проявилось в том, что мейнстрим занялся исследованиями новых для него предметов (теорией аукционов, теорией финансовых рынков, экономическим анализом информации, теорией отраслевой организации, теорией игр и стратегических взаимодействий). Однако по отношению к этим исследованиям нужно сделать важную оговорку: если дело сведется всего лишь к появлению относительно более реалистичных допущений в рамках неизменного методологического подхода, то, скорее всего, мы станем свидетелями замены одних методологически дефектных моделей другими, не менее ложными. С нашей точки зрения, плодотворное развитие экономической науки в новую эпоху, которую мы переживаем, способен обеспечить лишь разработанный австрийской школой динамический подход, основанный на рыночных процессах, субъективизме и предпринимательском творчестве.

Неоклассики обычно оценивают сравнительный успех различных подходов с помощью эмпирических и количественных показателей, что вполне соответствует их методологии. Так, например, они обычно считают, что критерием «успеха» методологии является количество ученых, которые ею пользуются. Кроме того, они часто ориентируется на количество конкретных проблем, «решенных» с помощью того или иного методологического подхода. Однако этот якобы «демократический» аргумент (количество сторонников той или иной парадигмы) не очень убедителен. В истории человеческой мысли, в том числе в истории естественных наук, часто бывали ситуации, когда большинство заблуждалось; мало того, в экономической науке вообще не бывает окончательных эмпирических подтверждений, и поэтому ложные доктрины удается разоблачить и отвергнуть не сразу.

Если теоретические взгляды, основанные на модели равновесия, получают так называемое эмпирическое подтверждение, то они могут считаться верными в течение очень длительного времени, несмотря на то что лежащая в их основе экономическая теория может быть ложной. И даже когда их теоретические дефекты и содержащиеся в них ошибки наконец обнаруживаются, то, в силу того, что в свое время эти идеи формулировались в связи с необходимостью найти решение конкретных исторических задач, найденные аналитические ошибки в значительной степени остаются скрытыми и не замечаются большинством исследователей, так как соответствующие исторические задачи давно утратили свою актуальность.