После следующего поворота мы утыкаемся в железную дверь. Прежде чем постучаться, Бахметов поворачивается ко мне и повелительным голосом чеканит:

— Молчи, пока с тобой не заговорят сами. На вопросы отвечай осторожно, но не юли. Захар этого не любит. В глаза ему не смотри, а то влюбится и себе оставит, — невесело усмехается, после чего отворачивается и громко стучит в дверь кулаком.

— Кто? — слышится на той стороне.

— Баха.

Дверь открывается. Перед нами появляется Лысый мужчина среднего возраста. Видимо, это он к нам приходил. Как там таких называют в тюрьме…? Шестерка?

— Заходите гости, дорогие! — расплывшись в мерзкой ухмылке и одарив меня таким сальным взглядом, что меня аж затошнило, нараспев произносит.

Видимо, этот Лысый особым авторитетом не пользуется, поскольку Бахметов бросает на него безразличный взгляд, точно на букашку на своих дорогих туфлях (которые, бьюсь об заклад, на «свободе» у него имеются в нескольких парах). Потеснив Лысого плечом, Дамир проходит внутрь, втаскивая меня за собой. Наконец-то он отпускает мою руку, но теперь я этому не рада.

Комната в которой мы оказываемся, совсем не похожа на тюремные камеры, про которые мы все слышим. Или даже на ту, в которой отбывает срок Бахметов. Это не просто комната, это целые хоромы!

Я словно попала в параллельный мир, переступив порог. Плазменный огромный телевизор на стене, кожаные черные диваны, журнальный столик с навороченным плейстейшеном, стереосистема, позолоченная люстра и лепка на стенах! Ну и в довершение этой всей «помпезности» фонтан с ангелочками. Как говорится, красиво жить не запретишь.

А еще я четко осознаю, насколько была наивна в своих представлениях о тюрьмах. Зэки не на курорте, говорите? А это что тогда, по-вашему?

Изо всех сил стараюсь не показывать своего страха, когда, должно быть, тот самый Захар пристально меня оглядывает. Даже не так, ласкает взглядом, чтобы потом вынести мягким голосом вердикт:

— Хороша журналисточка.

Из-под ресниц поглядываю на
крупного мужчину. И, в отличает от многих заключенных, у него ровные здоровые зубы. Приятные черты лица, едва тронутые сединой черные как смоль волосы. Красивый мужчина. Сходу и не определишь возраст. Явно не молод, но и не стар.

Я ожидала, что этот Захар будет старым толстым извращением с золотой цепью на шее и татуировками. Но у него нет золотой цепи, так же как и видимых татуировок. Солидные дорогие штаны, простой синий пуловер и дорогие модные туфли на ногах.

Этой комнате он подходит, но тюрьме? Едва ли. Как павлин в курятнике. И он и эта комната.

— Как тебя зовут, красавица?

Даже при всей этой «любезности», я чувствую от мужчины скрытую угрозу. Если Дамира я сравнила бы с тигром, то Захара с удавом. Такой же скользкий. Он наблюдает за своей жертвой, а потом нападает и душит. Его тактика более изящная, что ли. Любитель красивых историй.

В горле стоит ком, неосознанно кошусь на Дамира в поисках поддержки.

— Не на него смотри, а на меня, — резко выпаливает Захар, отчего я дергаюсь и поднимаю глаза, встречаясь с мужчиной взглядом.

— Женя, — едва слышно выдавливаю.

— Громче.

— Кхм, — прочищаю горло, после чего более уверенно произношу: — Женя.

Он не отпускает мой взгляд, удерживает его, точно гипнозом. Сердце выскакивает из груди от волнения. Нет, не приятного. Волнения от которого тебе хочется содрать с себя кожу, чтобы его не испытывать.

— Как ты здесь оказалась, Евгения?

Евгения… У меня так разве что в документах записано. Никто и никогда не называет меня Евгенией.

— Случайно.

— Мне из тебя слова клещами вытаскивать? — пытливо вскидывает бровь. — Я могу.