- На здоровье, - лепечу я, не в силах поверить, что великий Вадим Петрович снизошел до благодарности.

- Ольга Николаевна, - уважительно бубнит Егорцев. – Я так понял, что в этом доме вы - единственный совершеннолетний член семьи Вадима Петровича. Поэтому мне нужно объяснить вам основные принципы лечения вашего родственника.

- Зачем? – непонимающе пожимаю плечами я. - Вадим Петрович в сознании. И сам прекрасно сможет все проконтролировать. Да еще и назначения сделает.

Косогоров прикрывает веки, будто от яркого света. И мне не понять, то ли я его снова разозлила, то ли, наоборот, сыграла за его команду.

Егорцев кивает на дверь. Дескать «Выйдем!». И я замечаю, как с коротким кивком колышутся пухлые щеки и двойной подбородок.

«Наверное, они ровесники, - думаю я, выходя в холл. – Вот только Васька выглядит как старший брат или папа Косогорова. Это же надо так себя запустить. А еще доктор называется».

- Ольга Николаевна, - заявляет Василий официально. – Если вы не сможете принять участие в судьбе Вадима Петровича, я буду вынужден забрать его в клинику.

«И там его снова накормят гадким супом», - мысленно хмыкаю я. 

- Утром приедет терапевт. Да и медсестру я вызову. Но должен кто-то координировать действия медперсонала. А кроме вас некому. Галину я вызвать не смогу. Вадим категорически против.

- А другие родственники? – блею я, заранее зная ответ.

- Вадим Петрович по сути очень одинокий человек, - со вздохом сообщает мне Егорцев. Помогите поднять его на ноги.

- Конечно, - шепчу я и понимаю, что при любом раскладе не оставила бы Вадима.

- Надеюсь, мы поняли друг друга, -  кивает Егорцев и быстро спускается вниз. А я возвращаюсь в спальню к Косогорову и, наклонившись над больным, осторожно прикасаюсь к его лбу. Жар спал, и на лице даже румянец появился.

- Не уходи, - просит меня Вадим чуть слышно. – Посиди со мной.

- Гляну на Роберта и Бимку и вернусь, - шепчу я, невольно проводя ладонью по щеке Косогорова. – Но вам лучше подремать, Вадим Петрович.

- Возвращайся быстрее, - шепчет он, не принимая возражений. И я как дурочка срываюсь с места и несусь вниз к сыну. Роберт спит как ни в чем не бывало.

«Посижу с Вадимом немножко и вернусь», - думаю я и вновь взлетаю по лестнице в личные апартаменты Косогорова. Он, казалось, дремлет, но стоит мне ступить в комнату, как Вадим открывает глаза, а на бледном изможденном лице снова появляется слабая улыбка.

- Полежи со мной, кукленок, - просит он, откидывая в сторону покрывало. – Погрей меня, пожалуйста!

Удивительно, но меня дважды просить не надо. Юркнув в кровать, я прижимаюсь к горячему телу Вадима и снова утыкаюсь лицом ему в грудь. Чувствую, как слабая рука скользит по моим волосам, и вновь слышу над ухом хриплый шепот.

- Любушка моя. Ты вернулась…

И каждый из нас понимает, что речь идет не о тех двух минутах, когда я бегала к Роберту.

От жара рук Косогорова плавятся мозги. Здравый смысл, устав от увещеваний, забился куда-то подальше и молчит. Зато сердце готово выскочить из груди от радости. Я прекрасно понимаю, что с таким мужчиной, как Вадим, нет никакой уверенности. И нужно проявить осторожность и держать дистанцию. Но я отметаю прочь все предостережения и страхи. И честно признаюсь себе, что до сих пор люблю этого мужчину.

- Ты моя, - то ли спрашивает, то ли утверждает Вадим, горячей сухой рукой оглаживая мои плечи и шею. – Моя? – рычит слабым голосом.

Я киваю и, не в силах сдержаться, всхлипываю.

- Ну-ну, кукленок, все хорошо, - бухтит еле слышно Вадим. – Как же вовремя я заболел, а?