Эдди улыбнулась, оставшись довольна моим сарказмом. Если мы переходили на колкости, значит всё было хорошо. По крайней мере, между нами.

– Обещай мне, что покажешь свою руку доктору и сходишь на перевязку.

– Клянусь, – скомкано прочавкала я, наслаждаясь вкусом сэндвича и жизни, которая будто вытекла из меня несколько дней назад, а теперь вливалась обратно.

– А этот твой доктор Рон очень даже ничего… Может, ты бы…

Но я перестала слушать романтические излияния сестры о Рональде Эймсе. Правое ухо уловило что-то важное в этом общем щебете. Голос диктора из дневного выпуска «Эн Би Си Ньюс». Будничным тоном он рассказывал что-то об умершей женщине, и я перестала жевать, слышать всё кругом и даже дышать.

– Сегодня утром тело сорокадвухлетней Элеоноры Финли выловили у берегов Хокинс Пойнт. Женщину выбросило приливом из залива Кёртис. По словам очевидцев, тело разбухло и покрылось синяками, отчего можно сделать вывод, что оно провело в воде не менее суток.

– Роуз, ты слушаешь? – вклинилась Эдди, недовольно хмуря носик.

– Погоди минуту…

Я встала из-за стола, подошла к барной стойке, над которой висел телевизор, и попросила одного из официантов сделать громче. Часть новостной сводки я пропустила и увидела лишь кадры того, как берег Хокинс Пойнта оцепила полиция, а за оградительными лентами собирались любители происшествий, а также стервятники с камерами и эмблемами новостных каналов. Это ведь совсем рядом с Кёртис Бэй, где уютно себе поживал домик моих родителей. Буквально противоположный берег. Труп. Боже.

Я подоспела как раз к моменту, когда на экране появились фотография погибшей крупным планом.

– Элеонора Финли – прекрасная жена и мать двоих детей…

Волосы цвета топлёного молока, очки в черепашьей оправе и тонкие губы, подведённые бежевым карандашом. Портрет словно срисован с женщины из сна. Я стояла и не могла оторвать взгляда от экрана, где стали мелькать семейные снимки Элеоноры, «любезно предоставленные семьёй погибшей».

– В обстоятельствах её смерти всё ещё остаются пробелы, – продолжала диктор. – Полиция просит всех, кто может пролить свет на малейшие детали случившегося, обратиться к детективу Грейсону из пятого участка или позвонить по единому номеру спасения. Мы все скорбим и…

– Что случилось? – Эдди возникла рядом, а новости потекли себе дальше. Минута эфирного времени – и об Элеоноре Финли забыли так же быстро, как забывают о вещах в химчистке. – Почему тебя так разволновал этот репортаж?

Язык не хотел поворачиваться во рту, словно его прибили гвоздями к нёбу. В последний раз моё сердце так колотилось в детстве, когда я боялась монстра под кроватью. Но монстры давно не беспокоили мой сон. Теперь его тревожили мертвецы.

– Кажется, я знаю эту женщину, – сказала я, кивнув на телевизор, хотя там уже рассказывали о загоревшемся складе в Фэрфилде.

– Знаешь эту утопленницу? – сестра ошарашенно уставилась на меня. – Но откуда?

Видела её падение во сне. Как было рассказать о таком? Наша с Эделин близость простиралась далеко за пределы сестринских отношений. Мы делились всем друг с другом – игрушки в восьмилетнем возрасте не в счёт, тогда Эдди готова была оторвать мне голову, если я брала её кукол. И она не просто слушала, а всегда принимала мою сторону. Как много вокруг тех, кто ставит на тебя даже при самом дрянном раскладе? Но поймёт ли Эделин? Примет ли мою сторону в этот раз?

– Прости, Эдди, мне нужно отойти, – я молнией пронеслась мимо столиков, схватила телефон со стола и ринулась к выходу, чуть не опрокинув стул, и забыла про сэндвич. Как и про сумку. Как и про счёт.