Бабушка и Витя волновались за перегородкой, точно они отправляли за рубеж не близкого человека, а партию наркотиков.
Невозмутимый Теряев поднялся по резиновой дорожке под арку контроля. Зазвенело так, что все оставили свои дела и стали смотреть на Теряева.
– Мальчик, – сказала женщина, – у тебя в карманах что-нибудь металлическое есть?
Теряев вышел из-под арки, вынул из куртки и положил на стол фонарик. Вернулся под арку: снова пронзительно зазвенело.
– А ну, выкладывай всё, что есть, – приказал мужчина.
Теряев выложил на длинный стол: компас, зажигалку, рыболовные крючки, магнит, перочинный нож, топор и лупу.
Люди за перегородкой смеялись. Даже таможенники, и те заулыбались.
Когда Теряев, покончив с земными делами, пристегнутый ремнём, с конфеткой во рту, оказался в небе и увидел сверху столицу нашей родины, изгибы её рек, торты высотных зданий, кудрявые лесопарки, он воспринял это как должное. Но само по себе прощание было грустно, и Теряев пробормортал:
И был белый город, ослепительный от солнца. Белые дома, белые улицы, столбы пальм с венчиками пыльных листьев в синем, невыносимо чистом небе, люди с угольными лицами и красными ртами, завёрнутые в белые ткани, полицейские в белом на перекрёстках…
Теряев лежал в ванне, в ванной комнате бело-розового кафеля, огромной от зеркал, и умирал от жажды. Бутылки кака-колы стояли на краю ванны. На стиральной машине лежала огромная книга Носова «Незнайка в Солнечном городе». Под потолком висели сестрёнкины пеленки и ползунки, и было слышно даже здесь, в ванной, как в комнате душераздирающе рыдает младенец.
– Это сумасшедший дом какой-то! – кричала за дверью теряевская мама. – Ты намерен когда-нибудь выйти оттуда?
– Не намерен! – отозвался Теряев.
Он поперхнулся кока-колой и подумал, тоскуя:
– Боже мой! Я второй месяц лежу в Африке в ванне и пью эту гадость. Что я скажу бабушке, что я скажу Вите, что я скажу Барсуковой и Волкову, да и всему нашему народу? Что я скажу… – От посетившей его голову мысли ему стало так нехорошо, что он ушёл с головой под воду и уже там, откуда его никто не мог услышать, он закончил: – …несчастной девочке у магазина, если вдруг эта злодейка-судьба снова сведет нас в неурочный час?
Теряев вынырнул, выплюнул лишнюю воду и пробормотал вслух: «Надо срочно что-то придумать!»
«Мужик ты или не мужик?! – послышался ему знакомый девичий голос, и вслед за тем, словно бы тоже сквозь толщу воды, поблазнилось суровое личико девочки, – сделай же что-нибудь!»
«Что я могу?!» – взмолился Теряев.
«Мужчины должны иногда совершать мужественные поступки!» – прозвучало снова как из облака.
«Но я еще мальчик, я маленький…»
«Ты никогда не станешь взрослым, ты никогда не станешь пионером, если будешь таким размазней!»
«Стану!» – вскочил Теряев.
В дверь постучали:
– Сынок, ты в порядке? Скоро ужин! Смотри там, не превратись в крокодила!
– Ещё минуточку, мамочка, еще немного, – и наш герой снова погрузился в воду и в свои отчаянные думы. И тут, под водой, смело открыв глаза, он увидел себя, наконец, верхом на самом настоящем крокодиле, плывущем, судя по соответствующей табличке на берегу, по реке Лимпопо. Вокруг его крокодила, мягко скользящего вниз по течению, сновали маленькие крокодильчики с зелёными галстуками на шее*. Это был настоящий праздник для страдающей теряевской души, но…
Снова в глазах потемнело, когда в прибрежных зарослях Теряев увидел отряд браконьеров во главе с неприятным типом, показавшимся ему знакомым.