Считаю ступени, чувствуя, как начинают гореть лёгкие.

Двери, ещё одни двери. Всё не то. Я помню, что окно, которое одиноко горит в башне по ночам, находится выше, поэтому не останавливаюсь.

Ещё двери. Толкаю их, попадая в просторный, но мрачный холл с каменными стенами.

Здесь снова двери и высокое, но узкое окно, из которого видно большое озеро. Одна из дверей прикрыта тяжёлыми занавесями — выбираю её.

Главное, не дать себе задуматься. Не струсить.

Выдыхаю и вхожу, стараясь унять тяжёлое после бега дыхание.

Тёмная, но явно жилая комната погружена в мягкий полумрак. Изящная дорогая мебель. Пол, устланный коврами. Старинный гобелен. Приятно потрескивает камин, окутывая теплом всё пространство.

Я бы назвала это место уютным, если бы не странный беспорядок. Сброшенные на пол книги, разбитая тарелка из настоящего фарфора. Маленький придиванный столик отчего-то перевёрнут.

Напротив узкого окна спиной ко мне стоит высокая фигура, мешая свету проникать в комнату. Светлая рубашка из тонкого батиста обтягивает широкие мужские плечи, на которые падают пряди тёмно-русых волос.

— Оставь меня, Моран, — глухо. — Я не желаю ничего слышать…

— Это я, — очень тихо.

Его спина напрягается.

— Разве я не запретил тебе приближаться к башне?

— Вы приказали это нанятой на время служанке… но сейчас я не служу вам и подчиняться не обязана.

— Тогда что ты вообще здесь делаешь? Сейчас ты должна уже быть в столице.

Он так и не оборачивается.

— Я не села на корабль.

— Глупая девица.

Его руки опущены, но пальцы сжаты в кулаки, на которых алеют сбитые в кровь костяшки.

Наверное, лорд прав. Я глупая. Потому что не могу себе толком объяснить, зачем стою здесь и почему не уехала в столицу… просто чувствую, что было во всём этом что-то неправильное.

Неуверенно шагаю вперёд.

Шаг.

Ещё один маленький шаг.

Теперь я могу рассмотреть его профиль. Опущенные тёмные ресницы со светлыми кончиками, сжатые зубы… и странно искажённые черты, словно часть его лица сильно отекла, неравномерно перекосилась и почернела.

Думала, что когда увижу его “болезнь”, то пойму, что с этим сделать, но ни о чём подобном в своей земной жизни я не читала и не слышала.

— Всё рассмотрела? — зло.

Он разворачивается, скрещивая наши взгляды.

— Ну чего же ты медлишь? — тихий рык. — Беги! Беги отсюда, маленькая селянка.

Теперь я вижу, что яд затронул лишь часть лица и шею, словно в насмешку оставив нетронутой правую половину. Нос и упрямо поджатые губы тоже выглядят почти обычно, если не считать их неестественной бледности… особенно на фоне почти чёрной кожи на поражённой части лица. Из-за странного отёка кажется, будто, часть лба и бровь давят на левый глаз, отчего он практически не открывается.

Ещё один шаг.

Набираюсь дерзости и протягиваю к его лицу руку.

— Больно? — так и не решаюсь коснуться.

Молчит. Молчит и буравит меня взглядом, в котором злость смешивается со скрытой обречённостью.

— Зачем ты вернулась? — вместо ответа.

— Лекарь не прав. Кровопускание не панацея. Кроме него есть и другие…

— Что может знать мелкая деревенская девица? — с язвительной усмешкой.

Что я могу знать? Действительно. Что? Ещё утром я думала, что смогу помочь… а теперь ни в чём не уверена.

Я открываю рот, чтобы найти подходящие слова, но замираю, когда в коридоре слышатся спешные шаги.

В проёме двери появляется запыхавшаяся Фарие.

— Хозяин, простите! Девка обманом проскочила, — дёргается ко мне. — Сейчас же прогоню и больше такого…

— Выйди вон, Фарие!

21. Глава 21. Скользкая дорожка

Таэллия

— Выйди вон, Фарие!

Его гневный рык заставляет меня втянуть голову, а Фарие оторопело хватать ртом воздух. Она словно не может поверить, что именно ей, а не мне приказано покинуть комнаты.