– Погоди, ты что, боишься, что я наврежу твоим детям? – вдруг произносит он удивлённо-обижено.

При виде выражения его лица я едва не смеюсь.

Развожу руками и говорю как есть:

– Прости, но давай без обид, ладно? Мне будет спокойней и комфортней, если буду рядом с ними. Надеюсь, тема закрыта. Я жуть как хочу спать. Кстати, не дашь мне это одеяло? Ещё бы подушку…

Я изображаю улыбку, которую, я очень надеюсь, можно принять за дружескую.

Несколько секунд он буравит меня взглядом.

– Хорошо, – нехотя соглашается он, бросает на кровать одеяло. И сверху из шкафа достаёт подушку. Следом постельное бельё.

– Я сам очень устал. Спокойной ночи, Ульяна. И спасибо за ужин.

Он резко поворачивается и уходит из спальни. В ванную комнату. В ванной, между прочим, моя щётка, паста… Чёрт.

Ладно, чёрт с ними. До утра не умру.

Складываю в сумку свои вещи, какие успела выложить. Беру сумку на плечо. Подхватываю подушку, одеяло и бельё.

Не помню, как ложилась спать.

Не помню, как переоделась в свою антисексуальную пижаму, зато мягкую и тёплую с милыми медвежатами.

Зато отлично помню, что мне снился Иван Дубов.

Я сидела в кресле, а он танцевал передо мной. Был в один чёрных боксерах. Танец вышел крутецкий. Возбуждающий.

Я тянула к мужчине руки, чтобы пощупать, погладить его мощную спину, плечи.

Руки у меня вытягивались, становились длиннее, но я никак не могла дотянуться до Ивана.

Он как будто отдалялся от меня.

Больше ничего не помню.

* * *

– УЛЬЯНА —

Утро добрым не бывает.

Истина.

От неудобной позы затекла нога, поясница заклинила и вообще, чувствую себя качественным замятышем.

Приходит мысль, что противоаллергические вообще-то имеют побочку в виде сонного действия. И почему об этом я вспомнила только сейчас?

Я быть может, ещё лежала и жалела себя, но вдруг слышу искристый детский смех, лай собаки и моего носа настигает аромат бодрящего кофе и блинчиков. А вот блинчики, походу сгорели.

Я моментально прихожу в себя.

Подрываюсь с дивана, как очумелая, и стону в голос, хватаюсь за спину, так как моя поясница не рада столь резким движениям, да ещё после беспокойного сна на жутко неудобном диване.

Ещё и в голове тюкать начинает.

И это только начало дня, а я уже как развалина.

Шикарно.

Приехала за город набраться здоровья, хорошо отдохнуть, а по итогу как кретинка вляпалась в коричневую субстанцию и получаю пока тонну стресса.

За окном удивительное утро. Птицы чирикают. Солнце, очевидно, решило поставить рекорд по количеству тепла и света.

Мне бы улыбнуться, порадоваться такому чудесному утру, но вместо этого чувствую дикое раздражение, даже злость.

Ещё и страх за детей сжимает мне сердце до предынфарктного состояния.

Ковыляю из спальни прямиком на звуки смеха своих девочек.

Конечно, они на кухне.

Вхожу, уже рот раскрываю, чтобы начать ругаться и застываю памятником самой себе.

Сонный и немного растрёпанный Иван стоит у плиты и готовит омлет. Выглядит мужчина сногсшибательно. Ему идёт эта растрёпанность, мятая футболка и домашние штаны, облегающие все выпуклости и впуклости.

Алмаз крутится у его ног, явно выпрашивая что-то вкусненькое.

Близняшки – в розовых пижамах, ещё неумытые и тоже лохматые – со счастливым визгом и со всей дури скачут по кухонному дивану. Иван даже слова им не говорит.

Как из дивана ещё пружины не выскакивают?

Над холодильником включён телевизор и показывает утреннюю музыкальную передачу, но вопли моих девчат перекрывают любые звуки.

Девочки с хохотом лупят друг друга маленькими декоративными подушками, они счастливы. С утра в них столько кипит энергии, что хватило бы запустить ракету в космос. Поэтому призывать их к порядку – дело безнадёжное.