– Нехорошо себя повёл…

– А! Так этот завтрак – жест, означающий, простите, что напугал вас до мокрых штанов? – улыбаюсь в ответ.

Хотя, по правде говоря, это я должна просить прощения, а не он.

– Ну, да, – кивает он. Потом указывает пальцем на мою тарелку со словами: – Угощайся, Ульяна. Ешь, пока не остыло.

Пробую, что приготовил Иван и не могу удержаться, издаю стон удовольствия.

– Ммм… Как это вкусно!

– Я рад, Уль, что тебе нравится, – не без удовольствия говорит Дубов. Обращается к моим девочкам: – Катя, Маша, а вам как завтрак супергероев?

– Нравится! – сообщает Маруся.

– Вкусно! – соглашается Катюша.

И всё было бы хорошо, как вдруг моя доча спрашивает:

– Мама, а дядя Ваня теперь наш папа?

– Папа! Папа! – радостно подпрыгивает на месте Катюня и дарит «папе» ангельскую улыбку.

Иван снисходительно улыбается моим малышкам.

А у меня аппетит пропадает напрочь.

Откладываю в сторону нож, вилку и впиваюсь гневным взглядом в мужчину.

Не нахожу культурных и цензурных слов, чтобы выразить всю степень своего возмущения.

Раздражение бьёт через край. Сильные чувства и эмоции застилают мне разум.

Дети с обожанием смотрят на мужчину и у меня внутри всё сильнее закипает.

– Какой ещё папа? – шиплю я на мужчину.

Иван удивлённо глядит на меня.

– Уль, ты чего?

– Я чего? – издаю нервный смешок. – Ты вообще кто такой? Как смеешь навязывать моим дочкам ложную реальность?

– Я не…

Не позволяю ему и слова сказать.

– Ты не их отец. У Маши и Кати есть отец. Он как герой погиб в горячей точке, понял? Васильев Павел Олегович. Он их отец. И никто другой.

Воцаряется тягостное молчание, его первым нарушает Иван.

– У тебя другая фамилия. Ты вчера назвалась Самарцевой Ульяной, – напоминает он.

На глаза наворачиваются слёзы. Не могу их сдержать. Закрываю лицо руками.

– Мы не успели пожениться. Его срочно вызвали… О беременности я узнала, когда он уже погиб. Он не знал, что у него будут дети. Но дети будут знать о своём отце. Понял?

– Ульяна… Прости… Я ничего не думал такого и не хотел тебя расстраивать. И уж точно я не собирался примерять роль отца для твоих детей. Этот завтрак просто… просто захотелось сгладить вчерашнее впечатление… Ничего более… Честно.

Снова повисает напряжённое молчание.

Дети доедают свой омлет.

Сгоревшие блины им не даю.

Воспользовавшись паузой, увожу девчонок в гостиную смотреть мультфильмы. Пока они заняты, я смогу собраться, загрузить наши вещи в машину и покинуть, наконец, этот дом.

Возвращаюсь на кухню.

Мрачный как штормовое небо Иван убирает посуду.

С какой-то злой яростью загружает всё в посудомойку.

Я тоже не в настроении, поэтому просто сообщаю ему:

– Спасибо за завтрак. И прости, что вломились в твой дом, хоть и по ошибке. Я прямо сейчас избавлю тебя от нашего присутствия. Извини ещё раз. И за завтрак тоже. Неловко вышло.

Иван бросает вилки и ножи в мойку с такой яростью, что я вздрагиваю.

– Уля, что за глупости пришли в твою голову? – произносит он ледяным тоном. Буравит меня своими чёрными глазами, будто пытается пробраться в мою голову, и узнать все мои мысли. – Если я своими действиями обидел тебя, – прости. Я не хотел.

Пожимаю плечами.

– Не парься. Я просто не выспалась. А съехать нам действительно нужно. Это твой дом. Мы здесь даже не гости… Давай, я помогу тебе убраться, потом займусь сборами.

* * *

– ИВАН —

Она ухала. И увезла этих шкодливых, но таких милых девчушек.

Удивительно, как сразу тихо стало в доме.

Тихо. И одиноко. Даже в ушах звенит.

Всегда мечтал, что мой дом будет наполнен детским смехом. И это утро оказалось самым чудесным в моей жизни. Пока Ульяна не психанула.