Я стою на месте, а Валерий зачем-то открывает все двери авто, а затем  подходит ко мне ближе.

— Что вы делаете?

— Проветриваю. Я ведь там надышал до этого, нянечка.

Улыбаюсь, обмениваясь с ним невесть откуда взявшимися игривыми взглядами.

— Это очень мило.

Опустив голову, с силой сжимаю рот. Мило, блин. Какая-то то я немного тю-тю и совершенно непостоянная. Всего час назад проклинала до пятого колена, а теперь «мило». Слюни надо с пола собирать и скорее бежать, пока не наговорила  ему ещё больших глупостей.

— Мне искренне интересно, как вы объясните это своей Антонине?

—Что именно?

— Ну кресло.

— Я не собираюсь ничего объяснять. Мужчине нужно — мужчина сделал.

— Она решит, что вы нагуляли малыша на стороне. А у вас, между прочим, недавно была годовщина.

— Может, она уже  в курсе насчёт дочери?

— Тогда она уже давно прибила бы меня.

— Логично, — согласно поджимает подбородок Адону. — В любом случае я планировал ей рассказать в самое ближайшее время.

— Понимаю. Уверена, она обрадуется.

Дальше мы снова переглядываемся и начинаем тупо ржать. Адону по-мужски сдержанно, а я взбалмошно и весело. Ну правда ведь, представляю в этот момент Тонькино лицо и прям не могу не ухохатываться.

— Мария, вы когда-нибудь бываете нормальной? Ну, как все? — откашливается в кулак Адону, продолжая смеяться.

— У меня есть ëлочные игрушки, господин Германович, и уже припасена банка горошка на Новый год.

— Так до Нового года ещё далеко.

— Люблю покупать заранее.

— Это хорошее качество, — мы снова переглядываемся.

Адону засовывает руки в карманы. И опустив голову, смотрит на носки своих туфель, потом снова на меня, а я на него. И внутри шоколад сменяется карамелью, обильно разливаясь горячими струйками по телу. Он такой… такой гад, что я не могу налюбоваться. И эта пауза, когда он молча смотрит на меня… Это так волнительно.

С силой заставляю себя отвернуться. У меня есть Юра-лаборант, а у него Тоня-гиена. Пора с этими медово-ягодными паузами завязывать.

— Расскажите мне, почему решили проверить, родился ли от вашей, — запинаюсь, — ну, от вашего биоматериала ребёнок? И почему именно сейчас?

Адону моментом мрачнеет. Становится неудобно за то, что спросила: вдруг он не хочет об этом говорить.

— Мне поставили неутешительный диагноз, нянечка.

Я хмурюсь. Теперь мне стыдно за ту шутку в ресторане, я ударила по больному. Это гнусно.

— Вы тогда угадали, — усмехнувшись. — Когда узнаёшь о своей бракованности, хочется скорее убедиться, что успел оставить после себя что-то годное. Тогда-то я и стал искать.

Смотрю на него с нескрываемой нежностью. Как сильно я его понимаю. Получается, он сдал какие-то анализы, прошёл обследование, и врачи его огорошили. Это ужасно.

— Только Каролинка?

— Да.

— Удивительно.

— Ну я заработал таким образом только раз, всякое бывает.

Вздохнув, ищу глазами дочь. Прошу её не лезть на дорогу и собрать букет для мамы.

— А почему вы воспользовались ЭКО?

Я смотрю ему в глаза, долго смотрю. Ну не признаваться же в самом деле, что просто никто не захотел со мной связываться и сделать мне ребёнка естественным путём.

— Не получилось обычным путем? — неправильно угадывает моё замешательство Адону.

— Угу, — опускаю голову, ковыряя носком ботинка землю.

Чувствую его взгляд. Я много плакала по этому поводу, но говорить об этом, конечно же, не стану.

— А вот и кресло! — По-деловому подëргивает плечами и поправляет пуговицы на пальто Валерий, заметив на дороге микроавтобус.

Машина интернет-магазина припарковывается, и грузчики, увидев импозантного и явно выгодного покупателя, начинают активно суетиться, распаковывая и устанавливая кресло в автомобиль. Рассчитывая на хорошие чаевые.