– Причиняло, – подтвердила я. Правда, совсем не по той причине, какую он себе представлял, но какая разница? Боль есть боль. И неважно, где находится очаг возгорания – в конечном счете пламя охватывает каждый сантиметр тела.

– Она тебе хотя бы заплатила?

– Что? – переспросила я, растерявшись.

– Дина. За платье.

– А-а, да. Заплатила.

– Хорошо, – кивнул Федя. – Много?

– Не скажу.

– Почему?

– Вдруг попросишь вернуть, – пошутила я. – Или арестуешь.

– За что арестую?

– Не знаю. Сам сказал, что люди не знают законов. Я ничем от них не отличаюсь. Может, нарушила что-то, и сама не знаю что. А ты только и ждешь, чтобы подловить меня на признании.

– Тебе бы книги писать с такой фантазией, – рассмеялся Федя.

– Да я бы с радостью. Если согласишься меня консультировать, может получиться неплохой детектив.

– Нет уж, увольте. Не хватало мне еще и в свободное время думать о расследованиях.

– Я ведь и обидеться могу, – пригрозила я.

– На что?

– Ты же только что разрушил мою воображаемую писательскую карьеру.

– Боже, мне так стыдно!

Мы остановились у входа в кафе, и вдруг замолчали. Я чувствовала, что должна сказать что-то еще. Про платье, да и вообще… Федя, похоже, считал точно так же. Его взгляд и даже поза требовали ответов.

– Я не знаю, сколько оно стоит, – заговорила я наконец. – Так что Дина в любом случае заплатила достаточно. Хотя в каком-то смысле это платье было бесценным.

– Тебе его жених купил?

– Нет. Мне его подарили.

– Какой необычный подарок.

– На самом деле, зная человека, который его сделал, скажу тебе: нет, вовсе он и не странный. Люди вообще довольно часто дарят то, что сами очень любят.

– Наверное, так и есть, – согласился Федя.

Осознав, что больше я ничего не скажу, он открыл дверь в кафе и жестом пригласил меня внутрь.

– Еда, мы идем! – воскликнула я и сразу же направилась к своему любимому столику у дальней стены. А когда мы устроились, добавила: – Извини, если кажусь тебе недостаточно открытой. Я не скрытничаю, просто пока не знаю, как об этом говорить.

– Или просто не хочешь это обсуждать. Не оправдывайся, я все понимаю.

– Спасибо, – поблагодарила я, улыбнувшись. – С тобой приятно иметь дело.

В тот вечер я в полной мере осознала, кем мы были и почему так много говорили. Два беглеца, коротающих время за поеданием пасты. Когда мы были вместе, все плохое почему-то забывалось. Я задавалась вопросом, когда это закончится, и приходила к выводу, что как только нам станет легче. Наши раны затянутся, и тогда мы сможем перестать убегать. А вместе с тем закончатся и наши, казалось бы, нескончаемые разговоры.

– Ты знала, что будет так остро? – спросил Федя, выпив второй по счету стакан воды.

– О да. Это же паста арабьята.

– Почему не предупредила, когда я заказывал ее?

– Хотела посмотреть, как у тебя из ушей пар повалит, – пошутила я и тут же поменяла наши тарелки местами. – Карбонара устроит?

– Конечно, но ты не обязана…

– Да брось, я душу продам за арабьяту, острые крылышки и том ям.

– Не перестаешь меня удивлять. – Покачав головой, он намотал на вилку спагетти. – Но ты заказала карбонару. Значит, любишь ее не меньше острой еды?

– Само собой. Бывает читаю лекцию студентам, а сама мечтаю, как зайду после работы в кафе и поужинаю карбонарой.

– Прямо мечтаешь?

– Ага, прямо с ума схожу от желания ее съесть.

Чуть не подавившись от смеха, Федя откинулся на спинку мягкого кресла такого же ярко-салатового цвета, что и вывеска у входа в кафе.

– Может, нам стоит сделать это традицией? – предложил он.

– Что? Смешить тебя, когда ты ешь?

Снова прыснув, он махнул на меня рукой.