– Но госпожа Сибешли так наказала меня за опоздание на лекцию.

– Значит, все-таки опоздала?

– Мне жаль, но я пропустила обход корпуса и не сразу смогла найти нужный кабинет.

– Я уже наслышан о твоей вчерашней выходке! – в глазах мужчины снова вспыхнули огоньки.

– Госпожа Мейбели все поняла слишком превратно!

– Получается, ты ни в чем не виновата, а все вокруг к тебе несправедливы?

– Именно так! – я обрадовалась, что хоть кто-то, наконец, понял, что происходит.

– Я не хочу слышать твои бесконечные оправдания!

Ректор в несколько стремительных шагов оказался около меня, угрожающе нависая, а я внутренне сжалась от страха. Что такого натворила Адель, что взбесила ректора целой академии? Может, по сравнению с ней я еще очень даже везучая! Была, до этого момента, потому что плящущее пламя в глазах мужчины не обещало мне ничего хорошего.

– Мы поговорим с тобой после. Сейчас уже нет времени. И даже не вздумай что-нибудь выкинуть! Сначала мы рассмотрим отчеты о произошедшем и финансовые вопросы. Когда собравшиеся начнут уставать, подавать чай. Если Мэнсли достанет свою трубку, это будет означать, что он хочет задержаться и расслабиться, тогда сразу за чаем выноси крепкие напитки и закуски. Вопрос, где брать деньги на строительство нового женского корпуса решить быстро не получится. Но я советую тебе не греть уши. И, разумеется, тебе запрещено разглашать то, что ты здесь услышишь. Будь чуткой и внимательной, сегодня ты представляешь собой уровень обучения элитных невест. Твои ошибки могут слишком дорого мне обойтись.

– Я все поняла, – пролепетала в ответ чувствуя, как меня сковывает от страха оплошать.

– А теперь иди и разложи папки с документами, бумагу и ручки.

Я коротко кивнула и вышла, чувствуя между своими лопатками прожигающий меня взгляд. Сегодня меня ждали обязанности что-то среднее между секретарем и дворецким. Не знаю, зачем этому обучают будущих лучших жен королевства. Возможно, чтобы они могли давать правильные указания слугам? Или на случай, если дворецкий или домоправительница заболеют, умрут или уволятся? Нужно будет спросить кого-нибудь из лояльных ко мне преподавательниц, если такие еще остались.

Стараясь не отвлекаться, чтобы не допустить ошибку, я подготовила стол для первой части встречи, а в специально комнатке, где располагалась маленькая кухонька и бар, заварила чай, после чего, заняла свое место за специальной ширмой. Уже через пару мгновений послышались голоса и в переговорную вошли несколько мужчин. Ректор тут же вышел им навстречу.

Как и советовал господин Мардок, я старалась «не греть уши», хотя сделать это было сложно, ведь заняться мне было нечем, кроме как ждать, когда мужчины начнут отодвигать от себя бумаги. Это будет значить, что они готовы приступить к чаепитию. Мне также было очень интересно, что выяснилось в ходе расследования взрыва. Как и почему развалился целый корпус? Но свои доклады собравшиеся прочли молча. Мне оставалось лишь судить по их сдвинутым бровям и хмурым лицам, что результаты их не радовали. А вот о финансах мужчины уже говорили открыто, споря и перебивая друг друга, но мне это было уже неинтересно.

Наконец, один из директоров отодвинул от себя все бумаги и откинулся на спинку своего кресла. Я тут же встала и бесшумно отправилась за чаем. К счастью, носить туда-сюда горячие чашки, рискуя расплескать напиток, мне было не нужно, все оказалось продуманным. Я водрузила большой чайник на передвижной столик, там же аккуратно расположила сервиз и вернулась в переговорную. К этому моменту еще один мужчина отодвинул бумаги. Я налила чай и, стараясь не звенеть чашкой и блюдцем, отнесла первую порцию. От волнения у меня дрожали руки, и совершенно не успокаивал тот факт, что я чувствовала на себе пристальный взгляд ректора. Узкая одежда вызывала дополнительный дискомфорт. Все это нервировало еще больше, нагнетая мое состояние. Я боялась споткнуться или облить кипятком кого-то из директоров. После такого я вылетела бы из академии уже завтра утром и это самый позитивный прогноз! А могут же еще отвести в темницу и высечь… Все больше мужчин отодвигали бумаги, а я расставляла чай, украдкой стирая испарину на своем лбу. Наконец, остался только ректор и он, вздохнув, отодвинул свои бумаги, видя, что остальные собравшиеся больше не готовы поддерживать рабочий настрой. Взяв последнюю чашку, я подошла к господину Мардоку и в очередной раз протянула руку, чтобы поставить чай. В этот момент пуговица на блузке не выдержала натяжения и с четким «плюм» упала ректору в чашку, ткань на груди разъехалась, открывая взорам весьма скромное белье и совсем нескромную грудь. Я густо покраснела, кожей чувствуя, как на меня с интересом смотрят все собравшиеся мужчины.