– Вы не должны…

– Я чувствую, что мне это нужно. Желанно, – признался Влад и с кряхтением добавил: – И мокро.

– Ох, я… Простите! – выпалила, спешно вытирая слезы о рубашку, отчего та стала только мокрее.

– Ничего. Плачьте, – сдавленно прошептал он. – Я сам напросился. Плачьте, Лара, трудно быть сильной все время. Я никому не расскажу.

– Зачем вы такой? – всхлипнула с укором.

Нет, правда, зачем? Не мог он быть грубее, вероломнее, неприятнее?

А раз уж такой… То почему Сато не заплела свои нити иначе?

Чтобы моим мужем был этот мужчина. Заботливый, терпеливый, надежный, как божественная скала! Нежный, благородный… где-то глубоко внутри. А не пьянчужка с трясущимися пальцами и грязным плащом.

– А вы пытались? Подружиться с кем-нибудь? – спросил Влад, варясь в каких-то других мыслях. Далеких от нашего теоретического супружества.

– Мне кажется, все вокруг знают о… о моем падении, – призналась, мученически закусывая губу. – Или догадываются. Или сами придумывают гадкие объяснения моему зачислению. И потому они не хотят даже…

Хватит плакать, Лара! Угомони уже этот стыдный водопад. То капли не можешь выудить в чашу из мироздания, то на ректоре потоп устраиваешь.

– Для кого-то падение. Для кого-то – полет. Зависит от угла зрения. Полетайте со мной, Лара, – прохрипел Влад и горячо поцеловал в висок.

«Без подтекста» закончилось стремительно. Тело Вольгана повсеместно напряглось, зарождая в голове самые дрянные мысли. Жаркие такие, щекотные, быстро переметнувшиеся сверху вниз, в область живота.

Вполне, впрочем, объяснимые мысли. Если учесть, что я уже в сорочке и только из купальни, а Влад устал и готов в любой миг завалиться в кровать… Которая вот тут, рядышком, прямо за мощной ректорской спиной стоит.

И нам обоим так одиноко.

Полетать… с ним…

Согрев пальцами подбородок, он поднял мое лицо и осторожно коснулся губ. Так мягко и ласково, что опять слезы навернулись. Ну зачем он так?

– Не надо, – выдохнула с мольбой в заманчиво приоткрытый рот.

– Боюсь, в первый раз я недостаточно хорошо вас запачкал, – пробормотал Влад, опускаясь для нового поцелуя. – А в этом вопросе… мм… не бывает слишком…

Узелок халата опять развязался, и бледно-розовая ткань волной хлынула вниз.

– Это неправильно…

– Да кто сказал, что неправильно, Лара? Где этот закон, говорящий, что тэр, которому нравится тэйра, не должен ее целовать? – шептал он ворчливо, наминая ладонью сбившееся кружево на пояснице. – И что она не должна отвечать ему взаимностью, хотя дрожит и полыхает огнешаром от каждого его прикосновения?

– Да вовсе она не полыхает…

– Есть такой закон? Дайте почитать! Я бы не спешил с выводами о правильности и неправильности, – фыркнул он, вбивая жаркие выдохи мне в щеку. – Но если не хотите… Лара…

– Хочу, – вдруг вырвалось из меня. Такое честное и горячее, что аж подурнело.

– Сами хотите? – прошептал, купая меня в шальных серо-голубых омутах. – Или мрак нашептывает?

– Н-не знаю. Я сейчас едва понимаю, что со мной творится, – призналась сбивчиво, плавясь льдинкой от прямого, откровенного взгляда.

Видимо, я снова «пылала огнешаром». Или вроде того.

Темный клубок внутри еле шевелился, но тоже подталкивал в руки Вольгана… Сама или не сама? Поди разберись. Да и нужно ли?

Так пригрелась рядом с ним, что одежда, отделявшая от горячей кожи, казалась лишней. Я ведь хорошо запомнила, как оно все под ней. Под рубашкой тонкой, под пиджаком мятым, под брюками, натянутыми нынче до смущающего треска…

Все мысли концентрировались в одной точке на лице Влада. Магнитились к губам. Вот этот рот – он мне нужен. Чтобы целовал, чтобы напитывал своим вкусом, чтобы дразнил – то грубо и глубоко, то мучительно ласково…