— Вы помните, как её зовут? — с дрожью спросил я. 

С дрожью, потому что всех университетских знакомых тоже давно опросили. Резеда встала и пошла в комнату дочери. В ней все было, как и раньше - невозможно перестать любить своего ребёнка, даже если он разочаровал. Ни одной пылинки на поверхностях, на стенах постеры с популярными певцами и актёрами той поры. В шкафу, коробка. В ней школьные фотографии, которым не нашлось места в альбомах и прочая ерунда. Ищет Резеда долго, я жду. Наконец фотография находится. 

На ней Карина и светловолосая девушка. Незнакомка заразительно смеётся. Юбка на ней непозволительно коротка — понимаю возмущение Резеды. На обратной стороне фото аккуратным почерком написано — Карина и Таисия, новый две тысячи двенадцатый год. Беру фото. Таисия редкое имя и девушка отыщется быстро.

Фото я забрал с собой. В университетской архивах Таисия нашлась быстро. Она и правда вылетела в первую же сессию, просто не пришла на половину зачётов и пересдавать их не захотела. Училась она на другом факультете и на первый взгляд их с моей бывшей женой ничего не связывало. 

— Не надо слишком надеяться, — попросил Дамир. — Уже столько следов были ложными. 

Но мне казалось, что сейчас мы на верном пути. Ещё четыре дня ушло на то, чтобы найти местонахождение девушки. Она выписалась с прежнего места жительства уже давно, по месту последней прописки не жила, затем нашлась. В областном провинциальном центре, далековато забралась. Я вылетел той же ночью, с парой человек охраны. 

Ночь была чертовски долгой. Самолёт трясло и мотало из стороны в сторону, выйдя из него вместо привычной для нас слякоти мы обнаружили целую метель. Здесь было гораздо холоднее. Но меня распирало изнутри огнём желание найти своего сына. И казалось — уже близко. 

Таисия жила в частном доме на окраине. Только дом был несравним с аккуратным домиком Резеды, там каждая деталь была выполнена с любовью и к своей семье, и к своему жилью. Здесь серый забор покосился. Через прорехи в нем видно заснеженный двор. В огороде торчат кочаны неубранной капусты, такие же почерневшие, как и все вокруг, но украшенные снежными шапочками. Тощий пёс прикованный цепью к будке при видя нас поднял голову, но ему не хватило сил и желания лаять. Вокруг будки был чёрный круг земли — ровно по длине цепи. 

Одно из окон дома было заколочено, в остальных можно было разглядеть занавески. Только то, что несчастный пёс ещё жив говорило о том, что дом, скорее всего, обитаем. 

Мы вошли через незапертую калитку. Сам дом закрыт, впрочем с замком Игорь, один из моих сопровождающих, справился быстро. Дверной косяк тоже был чуть покосившимся и низким, пришлось нагнуться. Внутри пахнет сигаретным дымом и алкоголем. И никого. Бардак. В большой комнате расстелен диван, на нем скомканные грязные простыни. Рядом на стуле пепельница полная окурков. Давно не мытые окна с трудом пропускали свет. На кухне на плите, покрытой коростой засохшего жира, кастрюля с макаронами. На столе хлеб, ещё не зачерствевший. 

— Значит скоро придёт, - резюмирует Игорь. — Подождём. 

Ждать внутри невыносимо. Меня коробит от мысли, что мой сын, возможно, был вынужден жить здесь. И дело не в нищете. Я видел бедных людей, которые жили достойной жизнью. Дело в этой грязи, в неуважении к себе и своему дому… на моих глазах по стене пробежал таракан. Это было ужасно. 

— В машине подождём, - бросил я. Прошли мимо замученного пса, к припаркованной в стороне от дома арендованной машине. Пёс проводил нас печальным взглядом. Я повернулся к охране, - Игорь, сбегай в магазин, купи собаке пожрать.