Морган раздевал её — быстро, проворно и уверенно, отбрасывая вещи в сторону, и замедлился только на секунду, перед тем как снять бельё.

— Потерпи, моя ласточка, — сказал он глухо. — Нужно помазать.

Тайра хотела кивнуть, но сил не хватало, голова по-прежнему кружилась и сознание медленно уплывало, покидая бессильное тело. И девушка уже думала, что вот-вот отключится, когда ей неожиданно стало легче.

Отец растирал её тело знакомой мазью. Она холодила кожу и неприятно пахла, но и снимала приступ. Сначала перестала течь кровь носом, затем исчезла тошнота, прояснилось в голове и она перестала кружиться. Смутиться действиями Моргана Тайра толком и не успела — он быстро закончил, накрыл её одеялом, а потом дал выпить общеукрепляющую настойку.

— Почему это опять происходит? — прошептала девушка с трудом — голос ещё плохо слушался. — Столько лет ничего, и опять…

— Не волнуйся, всё пройдёт, — отец наклонился, забрал из её ладони пузырёк и погладил по волосам. — В настойке сонная травка, ты уснёшь минут через пять.

— Я чувствую. — Тайра слабо улыбнулась и потёрла глаза. По телу разливалось приятное тепло. — Уже начинаю засыпать.

— Это замечательно. Спи и ни о чём не думай. Всё будет хорошо. — Морган ждал некоторое время, прислушиваясь к дыханию дочери, и только когда убедился, что она действительно уснула, вышел из комнаты.

***

Риан не находил себе места. Сначала он просто сидел на ступеньке, затем запустил в воздух шарик истинного света — вокруг уже было слишком темно, — потом начал вертеть в ладони какую-то палочку, но быстро её сломал. От волнения даже начал гладить Джека, хотя никогда не пылал любовью к собакам, и псина это почувствовала — глухо заворчав, отодвинулась в сторону и легла неподалёку. Уши лохматого пса стояли строго вертикально, одно было повёрнуто к дому, словно Джек вслушивался в происходящее.

Морган вышел минут через десять, и Риан даже не сразу его узнал — мужчина будто бы постарел. Лицо его было мрачным, и седины в волосах прибавилось.

— Что с ней? — выпалил парень, собираясь вскочить на ноги, но хозяин дома махнул рукой и опустился рядом. Но ближе не к нему, а к Джеку. Погладил пса, достал из нагрудного кармана тёплой рубашки маленький деревянный портсигар, закурил толстую самокрутку, и только после этого ответил:

— Не буду я тебе ничего объяснять. Разболтаешь ещё, не дай Защитник.

Почему-то стало очень обидно.

— Кому я могу разболтать? — огрызнулся Риан, чувствуя себя бездомной собакой, которую небрежно пнули, чтобы не мешала. — Птицам? Мухам? Или вон, Джеку? Я общаюсь-то только с тобой и с Тайрой, а…

— Тайре и разболтаешь, — проворчал Морган, пыхая самокруткой. — Не должна она ничего знать. Ни к чему это. Вот научишься держать язык за зубами, расскажу.

Обида резко схлынула, словно Риана вдруг облили ледяной водой.

— Не разболтаю, — сказал он уже гораздо спокойнее. — Могу магическую клятву дать. А хочешь, печать поставь. Ты мою родовую силу как-то заблокировал, небось, и печать поставить сможешь.

— Не люблю я это, — хозяин дома поморщился. — Вот твой папаша обожал ставить такие печати, любимое у него было развлечение. Хотя… нет. Не самое любимое.

Риан нахмурился. Опять Морган говорит так, будто бы знал его отца. Но откуда? Обычный деревенский лекарь и шаман. Да, маг сильный. Но мало ли таких магов по стране?

— А каким было любимое развлечение? — спросил Риан, не особенно желая слышать ответ. Но он должен, должен понять, как связан Морган с его отцом. На прямой вопрос, конечно, никто не ответит. Если уж про недомогание Тайры не стал объяснять, то про себя тем более ничего не скажет.