– Единственное вещественное доказательство, которое я мог бы предъявить копам, ваша фотография, – ответил он, – а это совсем не улика.

– Номерной знак седана, на котором уехал киллер, – напомнила она.

– Это не улика, а ниточка. Я знаю человека, который может по номерному знаку узнать фамилию владельца. Человека, которому я полностью доверяю.

– И что потом?

– Пока не знаю. Что-нибудь придумаю.

Ее взгляд, который не отрывался от него, обладал притягивающей силой двух лун, и неизбежно прилив его внимания сместился к ней.

Глаза в глаза, он сказал себе, что должен запомнить этот момент, когда с одной стороны ужас завязывает его узлом, а с другой безумная радость растягивает этот узел, ибо, осознав, что за чувство нахлынуло на него, он смог бы понять, почему ушел из привычной жизни, которую знал (и к которой стремился), в новую, совершенно незнакомую и, возможно, полную разочарований.

– Вам нужно сегодня покинуть этот дом, – сказал он. – Поживите там, где вы никогда не были. Не у подруги и не у родственников.

– Вы думаете, убийца придет сюда?

– Завтра, послезавтра, раньше или позже, когда он и человек, который его нанял, поймут, что произошло.

Страха она не выказала.

– Хорошо.

Такое хладнокровие удивило Тима.

Зазвонил его мобильник.

После того как Линда взяла у него кружку, он ответил на звонок. Услышал голос Лайма Руни.

– Он только что был здесь, спрашивал, кто тот здоровяк, который сидел на последнем стуле.

– Уже. Черт. Я думал, он появится через день или два. Первый парень или второй?

– Второй. На этот раз я к нему пригляделся. Тим, это не человек. Акула в ботинках.

Тим вспомнил мечтательную улыбку киллера, расширенные зрачки, жадные до света.

– Что происходит? – спросил Лайм.

– Дело касается одной женщины, – ответил Тим, как и прежде. – Я с этим разберусь.

Вероятно, киллер осознал, что встреча в таверне прошла не так, как предполагалось. И позвонил парашютисту по контактному номеру.

Кухня за ветровым стеклом выглядела теплой и уютной. К стене крепилась стойка для ножей.

– Ты не можешь держать меня в неведении, – не унимался Лайм.

– Я думаю не о тебе, – Тим открыл дверцу и начал выбираться из «Форда». – Я думаю о Мишель. Не лезь в это дело… ради нее.

С двумя кружками для кофе в руках Линда вышла из «Форда» через водительскую дверцу.

– И как давно ушел этот парень? – спросил Тим Руни.

– Я подождал ровно пять минут, прежде чем позвонить тебе… на случай, что он вернется, увидит меня на телефоне и задастся вопросом, а кому это я звоню. Он произвел на меня впечатление человека, который может сложить два и два.

– Я должен идти. – Тим разорвал связь и убрал мобильник в карман.

Линда понесла кружки к раковине, а Тим выбрал подходящий нож. Мясницкий тесак оставил, предпочел другой, с более коротким и заостренным лезвием.

Тихоокеанская прибрежная автострада позволяла достаточно быстро добраться от таверны «Зажженная лампа» до этой улицы в Лагуна-Бич. Конечно, пробка могла возникнуть на трассе в понедельник вечером. Но при нормальных условиях дорога от двери до двери занимала примерно сорок минут.

Помимо съемного маячка, белый седан могли оборудовать и сиреной. Не доезжая до бунгало несколько миль, киллер сирену бы выключил. Незачем сообщать жертве о своем приезде.

Отвернувшись от раковины, Линда увидела нож в кулаке Тима. Все поняла правильно, объяснения ей не потребовались.

– Сколько у нас времени? – спросила она.

– Сможете вы собрать вещи за пять минут?

– Смогу быстрее.

– Собирайте.

Линда посмотрела на «Форд» модели 1939 года.

– Он привлекает слишком много внимания, – ответил на молчаливый вопрос Тим. – Придется оставить его здесь.