— Чисто, — заявила женщина не нам, а охраннику, который все это время взирал на наше унижение, и снизошла до нас: — И нечего было тут цирк устраивать. Правила для всех одни писаны. Все. Пошла я. А вы ждите. Совсем уже совесть потеряли – в королевские кладовые по ночам лазить!

Причитая, женщина вытолкала охранника за дверь и вышла следом.

Полуживые от страха и пережитого унижения, мы остались одни. В камине затрещал огонь и отбросил на каменное помещение скачущие оранжевые отблески. Стоит ли дальше ждать милости от такого правосудия? После досмотра что они придумают? Будут пытками выбивать признание?

— Одевайся! — вдруг прошептала я всхлипывающей Лине и кивнула подбородком вверх, на окно над диваном.

Долго объяснять не пришлось, подруга сходу поняла мой дерзкий план.

Мы уже были одеты, и я, стоя в ботинках на кожаном диване, опустила щеколду, распахнула створку и с наслаждением вдохнула чистый предрассветный воздух, как вдруг открылась дверь, и в кабинет вошел господин Дюмон.

— Милые дамы, — он окинул комнату невозмутимым взглядом и шагнул внутрь, — что же подтолкнуло вас на такой экстравагантный поступок?

С трудом сдерживая отчаяние, я наблюдала, как он, засунув большие пальцы в карманы жилета, неторопливо прошел в центр комнаты, уселся в кресло за столом. А потом указал нам на два стула перед собой.

Мои ноги подогнулись.

Подобрав платье, я медленно слезла с дивана.

— Надеюсь, не мое законное право найти преступницу, скрывающуюся от королевского правосудия?

Голос инспектора был спокоен, в нем слышались даже нотки некоторого довольства. Пока он говорил, его серые глаза двигались, словно он обдумывал каждую мысль, прежде чем озвучить ее.

— Господин Дюмон, вам прекрасно известно, что мы не преступницы, — усаживаясь на стул, я набралась храбрости. — Нас досмотрели. Ничего чужого мы не взяли.

Подтверждая, Лина часто закивала.

— Как же складно все выходит, госпожа Крокембуш. Но в таком случае почему ты хотела от меня сбежать?

Действительно – почему?!

А не потому ли, что нахал-охранник принял нас с Линой за падших девиц, а с позволения господина Дюмона ужасная женщина досматривала нас в… натуральном виде?! Я с ухмылкой вспомнила, как за ужином в пабе этот человек рисовал картины нашей счастливой семейной жизни. И мне захотелось поинтересоваться, как господин Дюмон себе это представлял?

Не стала. Зачем давать лишний повод для насмешек? Это же инспектор. Благородство ищет приют в другом месте.

— Согласно дворцового протокола, — инспектор налил себе из заварника чай в большую щербатую металлическую кружку, — о твоем, так сказать, визите я должен был доложить ее величеству. Я доложил. И она захотела с тобой встретиться. — Он сделал три больших глотка, вытер губы и спохватился: — Простите, дамы, вам не предлагаю. Нет лишних кружек.

— Зачем? — встревожилась я.

— Я всегда стараюсь выглядеть гостеприимным хозяином…

— Господин Дюмон, — выдохнула я, — я не про чай. Зачем королева Лиадэйн хочет меня видеть?

От глубокого раскатистого смеха инспектора меня бросило в дрожь.

— Ах, вы об этом! — отсмеявшись, он хмыкнул. — Фамилия вашего деда.

— Можно поподробнее?

— Вся последующая информация имеет интимный характер, — инспектор со стуком опустил кружку. — Для того чтобы быть с вами максимально откровенным, нам нужно остаться наедине.

— Я согласна, — сказала я.

— Я не оставлю ее с вами! — поспешно выпалила Лина.

— И оставите подругу в неведении? — спросил господин Дюмон проникновенно и доверительно, словно у давней приятельницы.

— Н-нет, — смутилась Лина. — Если для госпожи это важно… Но только если вы пообещаете, что с ней не случится ничего плохого.