ольшей вероятностью сумею разобраться в ядерной физике, чем привью в себе всеобъемлющую любовь к спиногрызам. И все же не тороплюсь причислять свою персону к чайлдфри… или как это принято называть в двадцать первом веке? 

Короче говоря, я пока не готов к продолжению рода.

Трепетно берегу свой генофонд для той самой и единственной.

Значит, у Влады девочка. Лерусик. Лера.

― Красивое имя, ― почему-то вслух выпаливаю последнюю мысль.

Клянусь, сногсшибательная красотка, дочка моей, эм-м, без пяти минут мачехи, вот-вот позеленеет. И чего ее вдруг перекосило? Влада перестала дышать и совсем неподвижна… Я что-то не то сказал? Выглядит так, словно само упоминание имени ее чада ― табу. Грех. Преступление. Что-то запретное, за что небеса могут покарать бренную человеческую сущность разрядом в сотни миллионов вольт, превратив в горстку пепла. 

Она жива хоть? Так и тянет проверить, подойти и дотронуться. Сперва до щеки, затем провести рукой по волосам и убедиться, что на ощупь они такие же мягкие и приятные, как и на вид. Прильнуть и затянуться как следует запахом сладостей из ее кондитерской. А после я провел бы по этим манящим пухлым устам, раскрыл бы их большим пальцем и протолкнул его внутрь, в теплую влажность женского ротика. И поскольку мои фантазии ограничиваются чертогами разума ― рассадника грязных пошлостей, ― то я просто не способен удержаться от маленькой фривольности в виде непристойного продолжения с участием шатенки.

Даже находясь в ступоре, Влада самая настоящая очаровашка. Сидит и смотрит на меня, выпучив глазища, и при всем своем многогранном словарном запасе я не могу описать характер этого взгляда.

Чтобы не подвергнуть всех присутствующих на отцовской кухне конфузу, я жестко себя осекаю, «вырубаю» мысленный приемник пошлых мыслей, дабы избежать возникновения казусных последствий, и по наитию перевожу воцарившееся недоумение в шутку.

― Алексия Михайловна, милая, серьезно? Внучка? Клянусь, я до последнего отказывался поверить, что у вас есть взрослая дочь. Вы с Владой больше напоминаете сестер.

Папина невеста смущенно хихикает в ладонь. Она точно без ума от меня и даже не пытается этого скрыть, с удовольствием принимая от меня щедрые порции комплиментов.

К сожалению, на Владу мое природное обаяние не распространяется, будто у нее имеется врожденный иммунитет. Мне и горько от такого расклада событий, и нет. Я чувствую, как внутри пробуждается давно забытое чувство. Азарт. Чем сильнее меня отталкивают, тем яростнее я жажду поймать и подчинить, слепить «под себя» объект желания.

Влада всем своим видом и поведением демонстрирует, что для меня доступ к ее телу и сердцу забетонирован за семью магическими печатями, и с тем же успехом я мог бы попытать счастье в поисках Эльдорадо. Она укомплектована мужчиной и ребенком. Не знаю, конечно, наверняка, но предположение, что Лера ― их общий результат плотских утех, напрашивается само. 

Не в моих правилах вмешиваться в чужие семьи.

Но… черт. У меня отказали тормоза, и я ощущаю, как вены набухают под напором наваждения. Хочу ее. Я понял это сразу, как только увидел Владу. И с тех пор страшно зудит под кожей от желания расположить эту женщину к себе.

― Мы как раз говорили о Лерочке, ― говорит мне Алексия Михайловна.

― Правда? ― поглядывая на Владу, начавшую постепенно оттаивать и шевелиться, я возвращаюсь на свое место за столом. Удачнее расположения не подобрать, и я этим нагло пользуюсь, наблюдая за Мисс Неприступностью. ― Я бы с удовольствием послушал.

Шатенка вновь столбенеет, только на этот раз ее любопытное состояние длится считанные секунды, по истечению которых милашка-мамочка упомянутой девочки поднимается со стула, посылает виноватую улыбку моему отцу и его невесте со словами: