– Могу я узнать зачем, на правах не только подчиненного, но и друга?

– А ты не догадываешься? Чтобы, черт возьми, минимизировать ущерб от всего того дерьма, что сам и затеял.

9. ГЛАВА 9

Зефира, всхлипывая, медленно стянула с головы сетевой обруч и обернулась к мрачному Эйсону. По ее лицу текли слезы, а плечи безмолвно вздрагивали в такт душившим ее рыданиям.

– Почему? – хриплым, срывающимся шепотом спросила она брата. – Почему, Соник? Как мама могла так с ним поступить?

Эйсон и сам не знал, что ответить сестре. Он все еще пребывал в шоке после всего, что прочел и увидел, взломав личное секретное досье некоего Марко Дрэго, который и являлся, оказывается, их с Зефирой биологическим отцом. То, что он нашел там, ужаснуло его и перевернуло все его восприятие мира и собственных близких.

Если честно, то до последнего он надеялся, что в том, что мама решила не рассказывать им о существовании родного отца, целиком и полностью его вина. Едва узнав, что Федор Соколовский не их отец, он тысячу раз в день твердил себе, что, скорее всего, мужчина, давший им с Зефирой жизнь, поступил с их матерью отвратительно и непорядочно, раз она сочла за благо просто забыть о его существовании. К тому же доводом для него было и то, что за все эти годы он так и не попытался связаться с ними или хоть как-то поинтересоваться их с сестрой жизнью.

Но теперь, после того, как Эйсон просмотрел все материалы, он был шокирован и даже раздавлен.

Особенно его потрясли копии электронных писем, которые Марко Дрэго отправлял раз за разом их маме.

В них было столько любви и дикой надежды в начале. Не стесняясь и не скрывая своих чувств, мужчина писал, как он тосковал по своей Ирис, как хотел ее видеть снова, как он сходит с ума от того, что она не рядом, как мечтает прикасаться к ней. Что только неимоверное желание вернуться к ней, к ее теплу позволило ему выжить.

Даже не имея особого опыта в чувствах, Эйсон ощущал, как любовь, огромная, как сама Вселенная, буквально сочится из каждого слова, каждой строчки.

А потом Эйсон прочел ответ матери – холодные, скупые строки. Она писала, что Марко ей не нужен. Что она замужем и счастлива, и ему нет места в ее жизни, поэтому она просит больше ее не беспокоить.

И тон писем Марко Дрэго изменился. Он просил о хотя бы единственной встрече, умолял о возможности увидеть их мать хоть на несколько минут, писал, как ему невыносимо больно даже дышать без нее, что она ему нужнее всего на свете. Он клялся, что больше никогда не оставит ее даже на день, откажется от полетов, пошлет в бездну все свои мечты о глубинной разведке и сделает ее единственным светилом в своей жизни.

Потом Марко срывался на угрозы и проклятия, писал, что прилетит и задушит своими руками Федора Соколовского, едва его выпустят из изолятора, что ненавидит сам тот момент, когда он увидел их мать, вошедшей в АСТРА-академию. Как презирает друга, укравшего у него любимую.

А потом он опять просил, молил, и от слов, которые читал Эйсон, у него сжималось горло. Зефира вообще не смогла прочитать все за раз, она все принималась рыдать, и Эйсону приходилось успокаивать ее, обнимая и нежно гладя по голове.

Но ужасней всего было смотреть видеоархив пребывания Марко Дрэго в изоляторе. Отчаяние мужчины от потери любимой было настолько огромно и невыносимо, что видеть это, даже забыв о том, что он был их отцом, и не испытывать тупую оглушающую боль в груди, было невозможно.

– Я не понимаю, Соник, – всхлипнула Зефира. – Как мама могла так с ним поступить? Это же наша мама. Наша добрая, все понимающая и лучшая на свете мама! Она же даже взглянуть на него не захотела! Даже по видеосвязи не поговорила с ним ни разу! Почему?