Его жизнь – долбаное дерьмо, и стоит это уже откровенно признать. Разве он прилетел сюда, чтобы на самом деле отомстить? Ну да, можно и дальше пытаться убеждать себя в этом. Да только что он за разведчик, если будет продолжать выдавать желаемое за действительное? Да, он хотел бы ненавидеть Ирис и желать ей отомстить и причинить боль. Очень сильно хотел бы, но на самом деле это было невозможно.

На самом деле он безумно мечтал увидеть ее. Вот и ухватился за этот шанс. Ведь дети были тем, что связывало их неразрывно. Ирис не смогла бы отрицать этого. Вот он и примчался из чертовой дали, чтобы что? Потребовать для себя хоть малую часть Ирис, ту, до которой он сможет дотянуться через их детей?

Желал ли он ее боли по-настоящему? Наверное, да. Он хотел увидеть боль в ее глазах сродни собственной, грызущей его уже столько лет. Увидеть осознание невосполнимой потери. Понимание, что она тогда приняла неверное решение, отказавшись от него.

Но почему тогда, убедившись, насколько ей действительно мучительно видеть его, он почувствовал себя законченным мерзавцем и повел себя соответственно?

Он стоял к ней так близко, так невыносимо близко, что его мускулы сводило судорогой от желания сжать ее и никуда не отпускать уже никогда. Целовать ее совсем как раньше, неистово, словно умирая от голода. Сорвать ее одежду и вернуть себе все свое. Потому что Ирис и была его всем.

И только в голове, как набат, билась мысль: «Она не твоя!», приводя его в настоящую ярость, которую он и выплеснул щедро на Ирис.

«Ты не мой Марко!» – бросила она ему, уходя.

Он твердил себе это столько лет, выживая без нее. Он не тот дурак Марко Дрэго, который не знал, как заполнить следующий день, не испытывая каждую минуту желания увидеть свою Ирис.

Он не тот слабовольный Марко, что позволил позорным слезам пролиться однажды ночью в том проклятом карантинном изоляторе, когда понял, что Ирис и правда не придет. Что она оставила его навсегда.

Не тот Марко, чье тело буквально выкручивало от того, как он тосковал по ее прикосновениям.

Он уже давно Дагфинн Нерайо. Другой человек. С холодным, черствым сердцем и четкими целями в этой жизни, которых он привык достигать любой ценой.

Дагфинн захотел увидеть боль бывшей возлюбленной и увидел. Дагфинн желает получить своих детей, внушив им недоверие к матери, и процесс уже запущен.

Но только почему Дагфинну Нерайо было так больно услышать «Ты не мой Марко!»? Почему от этого его холодное сердце саднит от боли?

Так, словно и в самом деле этими словами Ирис подписала окончательный смертный приговор тому веселому и способному любить парню, что еще был спрятан где-то в глубине его души?

Будто теперь она отказалась от него окончательно. И дурацкая картинка, на короткий момент посетившая его воспаленный мозг, где он и Ирис вместе, и их дети рядом, и он опять способен на улыбку, а не на холодную усмешку, стала абсолютно невозможной.

Дагфинн, стеная, как старик, поднялся на ноги и взял обруч связи.

– Приветствую, шеф! – Ингмар, как всегда, лучился оптимизмом, словно подчеркивая темную мрачность Дагфинна.

– Я хочу отменить слив инфы, – проскрежетал Финн.

– Но уже поздно. Уж извини, шеф. Эйсон Соколовский уже выловил все из сети. И даже не он один. Еще несколько кадетов, в основном женского пола, сумели выудить информацию уже из его личной сети. Сынок-то твой, похоже, популярный паренек.

– Ты уверен, что слив не остановить?

– Абсолютно. А что случилось?

– Теперь уже не важно. Свяжись с космопортом. Мне нужен ближайший рейс до АСТРА-академии.